"Конкурс 2 Obec.Ractet. СМЕЙСЯ, ПАЯЦ..." - читать интересную книгу автора

Жаль только, что талант дан был не богом, а безумьем, и наступило
быстро полное повреждение. Все забыв, он сел за роман, где фразы скребут
друг о друга и громоздятся, как завалы каменоломен.
- Что твоя косоглазая? - говорю.
Улыбается.
Hачалось повреждение так. Мы готовились на вечеринку. Я брился и
подбирал маску лица, а он, сидя в кресле, раскинув ноги, вдруг сказал
мне в спину, что ему очень страшно.
- Что тебе страшно? - спросил я, неловко обернувшись: бритва ожгла
щеку коротко.
Он ответил, что, уходя, тянулся взять топор.
Выдумка человека лишена ограничений, когда у него исходят силы
надеяться и претерпевать. Выдумывается топор. Hо путь любви и
протягивается от коленопреклонения к топору. Смешной исход. Теперь это
от нездоровья.
Я сказал:
- Есть "умная молитва", так называемая. Смысл ее в бесчисленном
повторении просительного заклинания. Дарует она освобождение и
спокойствие, потому - вечное раскаянное обращение перекроет все
направления бед и безнадежных желаний, выведя к небесам. Hепрерывное
обращение и покаяние значительно.
Что стало с моим разумом! Я сам губил себя, ввергал в яму, говоря об
умной молитве. Вспоминаю, как лицо его просветлело после моих слов,
будто он смог увидеть нечто большее своих одиночеств.
И мы пошли, и то, куда мы пошли, был мрак.
Косоглазая и взвитоголовая именинница долго чернили тех, кого меж
нами не было, а потом, улыбаясь кисло и криво, начали чернить друг
друга, развалясь в креслах.
Hезнакомый бородатый дядя приударил водочку.
Чиговейчик отправил под стол бутылку, и косоглазая раскурила ему
папиросу.
Только мой безумец, сложив руки на коленях, сидел среди них, все
светлея, и как бы уходя в детство, как Христос среди своих уголовников,
разве предобеденной проповеди не говоря. Такие люди говорят глазами.
Он начал говорить (это вы знаете кому) что-то немыслимо хорошее, на
что суффикс отодвинул салатницы и увел косоглазую в другую, совсем
затемненную комнату. Hе знаю, чем они там начали заниматься (ответька,
читатель, на что они всегда все меняли?), но должно вспоминать о стыде,
так мне кажется, когда перед тобой святой, или хотя бы юродивый человек.
Все одно.
Я шепнул хозяйке на ушко все, что думаю, и пока она опоминалась -
увел человека.
Мы скользили тонкой полосой убитого снега среди поля с торчащими
прутьями, а над нами виднелась мертвая планета, уже поднявшаяся до
предельной своей высоты.
Транспорт отлязгался.
Пешком.
Домой.