"Александр Терентьевич Кононов. Повесть о верном сердце " - читать интересную книгу автора

- Вот чудак, во что уперся! Что ж им, француженок нанимать?
Француженки повывелись.
- Француженки вывелись - немки завелись.
Отец зевнул:
- Скучный твой разговор сегодня, друг!
- Погоди, - заторопился учитель. - Я вот что хочу сказать: Дамберг
этот ездит все поближе к Двинской крепости.
- Ну, ты не обессудь - не туда загнул: немцы у нас самые
верноподданные слуги царю.
- Да они-то верноподданные... - начал было учитель.
Но мать уже внесла в горницу самовар и, вслушавшись, на ходу
закричала на отца:
- Не нашего это ума дело!
И стала заправлять лампу-молнию - гордость семьи. В комнате едко
запахло керосином, тусклый свет лег на бревенчатые темные стены,
единственным украшением которых была книжная полка отца да рядом с ней -
отрывной календарь с картинкой: три богатыря на конях, у главного
богатыря - борода во всю грудь, как у отца.
Бабка принесла Грише печеной картошки, которую он любил больше всякой
другой еды. Потом стали пить чай с сахаром, и бабка ушла к себе в
чуланчик. Там она принялась шептать и вздыхать - молилась. Грише стало
жалко ее: зачем она одна. Он тоже пошел в чулан и лег на сундуке, поближе
к бабке. И нечаянно заснул.


3

Утром Гриша проснулся раздетый в кровати.
Окно в сад было раскрыто, и по всему саду разносился яростный голос
Перфильевны:
- Знаю, зна-а-ю! Я все-о знаю, Иванушка, от меня не укроешься!
- Ну и добро. Вот и добро! - негромко гудел спокойный отцовский бас.
Гриша, в одной рубашке, подбежал к окну, лег животом на подоконник.
Все в саду сияло под косыми лучами солнца: сверкала роса на траве,
горели многоцветными огоньками капли на кустах малины, смородины.
Перфильевна и Гришин отец стояли у старой дуплистой груши - стояли не
рядом, а так сажени на две друг от друга, - и у помещицы уже гневно
багровели щеки, насуплены были брови.
- Ты... премудрый! - кричала она. - Книжки читаешь! Какие?
- Разрешенные цензурой, - глухо проговорил отец.
- "Цен-зу-рой"! Вон какие слова знаешь. Образовался, по миру шатаясь!
Ты от образованности своей и пса Собакевичем окрестил. А кто такой
Собакевич? Может, это в насмешку над властью?
- Матушка, да ведь это у Гоголя...
- "У Гоголя, у Гоголя"! - перебила Перфильевна. - Загордел ты, Иван.
Понимаешь о себе много - ну невыносимо глядеть!
- Ну что ж, - медленно проговорил отец, - не хотелось мне идти на
посулы Тизенгаузенов, а, видно, придется... Да и жалованья они кладут на
пять рублей больше.
- Врешь!