"Александр Терентьевич Кононов. Повесть о верном сердце " - читать интересную книгу автора

рассказывать про какого-то неграмотного богача, мукомола на Волге. Гриша
понял из его слов одно: мукомол этот начал богатеть, тайно кого-то убив.
...Гриша быстро оделся. Теперь умыться - и к Яну!
Да, как же, "к Яну"! Из чуланчика вышла бабка с праздничным
подрушником.
- Баба, разве сегодня воскресенье?
По будням бабушка выходила молиться со стареньким ситцевым
подрушником: у него и вид был затрапезный, кое-где даже дырочки были
протерты, и из них торчала вата. А по праздникам бабка брала другой,
сшитый пышно, как невестино одеяло, из разноцветных шелковых кусочков:
синих, красных, зеленых - откуда только набрала! По уголкам этого
парадного подрушника были нашиты треугольнички черного бархата; бархатная
была у него и ручка.
На Гришин взгляд, это было неплохо придумано: класть поклоны не в
сосновые шершавые половицы, а в мягкий подрушник. Можно было при земных
поклонах касаться лбом каждый раз нового кусочка шелка: сперва красного,
потом синего... Бабка, однако, скоро распознала в таких поклонах забаву и
принялась довольно сноровисто щелкать за это внука по затылку. Он
попробовал объяснить: можно считать поклоны по шелковым кусочкам. Тогда и
время пройдет незаметней. За это он получил лишний - особой хлесткости -
щелчок по затылку. Да еще мать, услыхав разговор, пообещала прибавить,
чтобы до заговенья помнил. А свои обещания она всегда исполняла - не
сегодня, так завтра.
...И вот за окном ликовал вымытый росой сад, а Грише надо было стоять
рядом с бабушкой, слушать "святый крепкий, святый бессмертный" и
отвешивать поясные и земные поклоны.
Гриша кланялся неохотно, думая о своем: висят в углу венки из
бессмертников, пахнут хорошо - полем, душистым сеном... Цветы эти крепкие
и бессмертные.
- Бог тебя простит, - вздыхая, говорит бабушка: - несмышлен еще.
Ступай, я за тебя помолюсь.
После неинтересной еды - пшенной каши с молоком - Гриша бежит к избе
лесника. Ян ждет его на пороге. В руках у него суковатая палка и большой
кусок ржаного хлеба.
- А ты принес?
Гриша побагровел: забыл! Ни слова не говоря, он кинулся назад, домой.
- Баба, можно мне хлеба? Я худо ел нынче.
Бабушка кончила молиться. С великой бережностью, стараясь не уронить
ни крошки, она отрезала от каравая ровный ломоть.
- Смотри не сори хлебом: грех тяжкий.
Ян оглядел Гришин кусок и одобрил:
- Теперь нам хватит надолго.
Мальчики вышли из усадьбы в поле. В какую ж идти сторону?
- Лесные братья, - сказал Гриша, - всегда идут прямой дорогой, никуда
не сворачивают.
- Это верно, - глядя серьезно своими большими синими глазами,
подтвердил Ян.
- Давай и мы пойдем прямо. Видишь, вон, далеко, - крыша. К ней и
пойдем.
Крыша, что виднелась в поле, была необыкновенная: высокая, розовая,