"Александр Терентьевич Кононов. Повесть о верном сердце " - читать интересную книгу автора

4

Дуб рос у большой дороги. Когда мальчики подошли к нему, на дороге
показалось облако пыли, и из этого облака лился лихой звон бубенцов.
Пришлось остановиться: надо же поглядеть, кто едет.
- Если тройка - исправник, - сказал Гриша.
Нет, это была не тройка. Это бойко катилась одноконная тележка.
Маленькая лошадка поматывала головой от слепней, и на дуге у нее,
повизгивая, метался один-единственный бубенец. Ну, тогда это Лещов. Только
он и ездил на одной лошади с таким звоном. Звон он завел не для форса, а
затем, чтобы в деревнях бабы издали его слышали и несли ему кто продажный
лен, кто полотно, а кто и лукошко яиц.
Лещов был прасолом. Гриша долго не знал, что значит это слово. А
звучало оно вкусно: как услышишь его, почему-то сразу вспомнятся
свежепросоленные огурцы. А потом оказалось, что прасол - это то же, что
скупщик. Слово скучное, серое. Скупщик ездит повсюду, собирает для города
деревенские товары, с этого и живет.
А вот уже видны стали белый картуз, черная борода. Гриша узнал
толстого, как бочка, Лещова: тот не один раз ездил в усадьбу к
Перфильевне - приторговывал у нее яблоки, у Пшечинских закупал овес.
Рядом с Лещовым сидел смуглый мальчик в голубой нарядной рубашке.
Прасол придержал лошадь:
- Да вы, ребята никак, из "Затишья"? Ты парнишка Шумова, садовника?
Ну да, я тебя сразу признал. Вылитый папашка.
Он поглядел на мальчиков:
- Возьмите моего сынишку в компанию? А то он мне только мешать будет
в "Затишье". Вернетесь в усадьбу вместе. Я до вечера там пробуду - дела.
Мальчики застенчиво промолчали.
- Ну, как же?
- Мы, может, и не вернемся вовсе, - несмело сказал Гриша.
- Вас брюхо вернет! - захохотал Лещов. - Оно вас доведет до дому к
обеду.
Мальчики молчали переглядываясь.
- Слезай, Евлаша. Поиграйся с ребятами.
Евлаша глянул на мальчиков хитрыми узкими глазами.
- А ну их! - сказал он скороговоркой. - Это латыши.
- Ты латышами кормишься, дурень! И какой же Шумов латыш?
- Ну, вон тот, другой, латыш. Ишь, голова как сметаной обмазана!
- Слазь, дурак! - рассердился Лещов. - Вот уж у дурака что на уме, то
и на языке! Слазь! А то будешь у меня весь день под ногами путаться...
Евлаша слез неохотно. И мальчики увидели на сыне прасола великолепные
сапоги. Это были настоящие большие сапоги - с чуть порыжевшими носками, со
слежавшимися гармошкой складками внизу голенищ, а голенища были до самых
колен. Именно о таких сапогах и мечтал вот уже два года Гриша Шумов. И
лаковый пояс, сияя черным глянцем, ловко стягивал голубую Евлашину
рубашку. Пока мальчики разглядывали все это великолепие, Лещов-отец кивнул
головой, хлестнул вожжой по лошади. Гремя бубенцом, тележка покатила
дальше.
- Вы чего тут делаете? - спросил Евлампий свысока.
- В лес идем... - начал было Гриша.