"Александр Терентьевич Кононов. Повесть о верном сердце " - читать интересную книгу автора

Он называл усадьбу Перфильевны на латышский лад: "Заутишь" вместо
"Затишье".
Гриша и Ян переглянулись: шли-шли, сколько земли обошли, а усадьба,
оказывается, близко! Значит, была у них все-таки не прямая дорога. Если б
шли они прямо, были б теперь далеко, в неизвестных местах.
Верховой, скакавший по большаку, придержал коня, а потом и вовсе
остановился. Теперь уже было видно: это Мефодий Павлыч, урядник. Он сидел
в седле, чуть ссутулясь, держа плеть в левой руке. Гнедая его лошадка
беспрерывно кланялась - отгоняла слепней.
Крестьяне с проселка вышли на большак. Двое нерешительно сняли шапки
перед урядником; он приложил два пальца к козырьку форменной фуражки. Из
всей толпы - только двое! Он грузно сидел в седле, ждал. И когда все уже
прошли мимо, крикнул Кирюшке:
- А ты сюда с какой радости попал? Или веру переменил?
Кирюшка оглянулся.
- Куды мне! - ответил он посмеиваясь. - Я малограмотный.
- Сма-атри, Комлев, - начальственно прохрипел урядник, - ты у меня на
заметке! С какой стати на латышском кладбище был? Сборище?! Открыто нельзя
стало собираться, так под видом похорон сходки устраивать? Вон они,
голубчики: и латыши и русские - все вместе! Опять бунтовать? Сма-атри,
Комлев!
- Да куды там мне! Я цветочки собирал, лесным воздухом дышал.
И, не глядя больше на урядника, Комлев обнял Гришу за плечи:
- Пойдем-ка, брат, домой! И мне в "Заутишь". Там сегодня много гостей
соберется.
Потом, когда уже отошли шагов на пятнадцать, Комлев остановился и
крикнул уряднику:
- Обязательного постановления не читал? Или не успел еще?
Урядник просипел что-то - не разобрать. Кирюшка крикнул еще громче:
- Прочитай-ка, прочитай! Обязательное для всех!..
К Кирюшке подошел пожилой крестьянин и, глядя хмуро, сказал
по-латышски:
- Зачем урядника дразнишь? Пользы от этого не будет.
- Пользы не будет, это верно...
Кирюшка шел теперь рядом с ребятами, обняв одной рукой Гришу,
другой - Яна.
А Евлампия он спросил:
- Так ты Лещов? Знаю, знаю твоего папашку. Ох, я и жалею его!
- За что ж его жалеть то? - Евлаша заранее смеялся, угадывая шутку.
- Да есть людишки толстые... А он, сирота, не пролезет в ворота. Вот
за это и жалею: трудно ему.
- Дяденька, а про какое ты обязательное постановление кричал? -
спросил Евлаша.
- Есть такое. Тебе это знать незачем: иного будешь знать, рано
состаришься.
- Ну и пусть состарюсь.
- Э, да ты в папаню: тот тоже за словом в карман не полезет.
Большак повернул к лесу. На повороте густо стояли побеленные каменные
столбики. Гриша стал уже примечать знакомые места: за леском будет низина,
а дальше, на горе, - "Затишье".