"Александр Викторович Коноплин. Поединок над Пухотью " - читать интересную книгу автора

Рана все еще давала о себе знать, и сержант на первых порах вынужден
был хитрить, чтобы не попасть часовым на пост и не застудить больное плечо.
Ради этого он с неделю трудился на кухне - чистил картошку, мыл котлы,
бегал за махоркой для повара к тем, кому приходили из дому посылки.
Пробовал даже тачать сапоги, но только напрасно испортил материал - сапоги
у него не получились.
Несерьезная эта работа самолюбию урона не наносила. Стрекалов знал,
что она временная, и мирился с ней, а заодно и с тем, что здесь все звали
его не по званию и даже не по фамилии, а по имени - Сашка. О службе в
незабвенном 305-м и о своих боевых делах не распространялся, медаль "За
отвагу" хранил в кармане в чистой тряпочке - несолидно с такой наградой при
кухне быть, а когда в чем упрекали, шутил, рассказывал разные побасенки.
Постепенно стал он своим парнем и на кухне, и в ротах - нет-нет да и
притащит добавочки нуждающемуся...
На сытных харчах рана быстро заживала, и скоро Стрекалова определили в
приданный полку зенитный артдивизион.
Так разведчик стал артиллеристом.
Жизнь артиллерии, если смотреть со стороны, - курорт на колесах. Отрыл
орудийный ровик, землянку и сиди загорай. Хоть и на передке, а все не под
носом у немца: прицельно в артиллериста из винтовки, пожалуй, и не
попадешь. Конечно, зенитная на прямой наводке то же самое, что полевая, но
все-таки...
Так Стрекалову казалось прежде. Однако мнение изменилось, стоило ему
ступить на огневую позицию батареи. Утром того же дня он с пятью другими
солдатами своего расчета копал котлован под блиндаж КП. Велено было сделать
накат, обшить стенки тесом, настлать пол, установить в ровике дальномер,
прорыть запасной ход. Ребята подобрались один к одному: от дела не бегали,
но и дела как следует не делали. Стоило командиру расчета отлучиться, как
все бросали лопаты и начинался треп.
- Командиром батареи у нас старший лейтенант Гречин, - объяснял
подносчик патронов рядовой Кашин, солидно посасывая самокрутку, - мужик
сурьезный и службу знает.
Василий Кашин сам без году неделя в армии, но уж так повелось, что
сложившийся коллектив на прибывшего новичка смотрит свысока. Стрекалов
поэтому чаще всего помалкивал, слушал.
- Нашим взводом командовает младший лейтенант Тимич, его кореш. Тоже
ничего мужик.
Васька- мал ростом, тщедушен, слегка сутул, при ходьбе сгибает колени,
отчего руки его кажутся длиннее, чем есть на самом деле.
- Вторым - лейтенант Гончаров. У етого шуры-муры с санинструкторшей.
- Не шуры-муры, а любовь! - поправил его заряжающий Богданов. -
Различать надо...
- А это кто как понимат. Товарищ старший сержант Уткин так прямо и
грит: снюхались, грит, а комбату расхлебывать.
- Как зовут Гончарова? - спросил Стрекалов. - Случайно, не Андреем?
Кашин дососал чинарик, придавил его каблуком нового, еще не
обмявшегося ботинка и, цыкнув слюной сквозь зубы, ответил:
- Может, и так, кто его знает.
- Где он сейчас?
- В тылах, - ответил Богданов, - по комсомольским делам вызвали. Он у