"Александр Викторович Коноплин. Поединок над Пухотью " - читать интересную книгу автора

спустился к дверям старшинской землянки, приоткрыл ее и застал старшину за
священным занятием - распределением порций хлеба. Вообще, в самом этом деле
не было ничего сверхъестественного, но старшина почему-то нервничал, сильно
вздыхал и прикладывал ко лбу грязный платочек. Сашка подумал немного и
вошел в землянку.
- Тоби чого? - вытаращил глаза Батюк. Вход сюда был доступен лишь
избранным.
- Да вот зашел поинтересоваться насчет Уголовного кодекса, - беспечно
оглядывая деревянные полки, ответил Сашка. Глаза у старшины стали круглыми.
- Що такэ?
- Уголовный кодекс нужен, - повторил Стрекалов, - БССР, потому как мы
сейчас на территории...
Старшина медленно вышел из-за маленького столика, в раздумье смахнул с
него хлебные крошки.
- Зачем вин тоби?
- Я же сказал: интересуюсь. Да и вам его не мешало бы почитать,
товарищ старшина. Очень интересная и поучительная книга! Вот, к примеру,
есть там одна статья...
- Заходь, - сказал Батюк и прикрыл за Сашкой дверь. На востоке уже
занималась заря, когда Стрекалов снова вышел на свежий воздух. Провожая
его, старшина говорил:
- Умная у тэбэ голова, Стрекалов, та дурню досталась. Приходь до мэнэ
у другой раз, я тоби ще нэ таку работенку пидкину!
Сашка никому не сказал, что всю ночь по приказанию старшины перебирал
у него в каптерке грязную крупу, отделяя от нее мышиный помет и камешки...
Между тем гармонист в блиндаже, исчерпав веселый репертуар, перешел на
грустный. Прослушав несколько раз "Тоску по родине", "Расставание" и "Синий
платочек", бойцы первого расчета стали понемногу подвигаться к двери: мороз
хоть и невелик, да с ветром!
Выбрав момент, когда гармонь замолчала, Стрекалов отворил дверь.
- Сам ты пойми, Петро, - ласково говорил Носов, обнимая за плечи
Гусева, - ну какой ты им отец? Ты Варьку видел год назад, когда нас на
фронт везли, так? А они токо-токо родились!
- Не токо-токо, а две недели назад! - протестовал широкоплечий, почти
квадратный Гусев. - Это письмо на почте застряло, понял?
- Ну, все одно, две недели туда, две недели сюда, а баба носит только
девять месяцев. Девять! А ты го-о-од ее не видел! Да и то, небоись, только
рядышком посидели...
- Врешь! - крикнул в отчаянии Гусев, - Меня комбат до четырех
ноль-ноль отпустил! На всю ночь! Понял?
- Это в Данилове, что ли? - вмешался Чуднов. - Тогда никого надолго не
отпускали.
- Во-во, и ты помнишь! Слышь, Петро, и он помнит... От удара могучего
кулака с треском развалился кое-как сколоченный столик, с веселым звоном
разлетелись котелки и кружки. От второго удара - ногой - закачалась и стала
валиться набок разогревшаяся до малинового свечения железная труба; благим
матом завопил Носов, прижатый к раскаленной печке; блиндаж наполнился
дымом, запахом паленой материи, оглушительным хохотом.
- Досыть, хлопцы, досыть, - говорил старшина Батюк, выпроваживая всех
троих из чужого блиндажа, - побалакали, та-й годи. У другий раз...