"Алла Конова. Голос вечности." - читать интересную книгу автора

человек назвал его.
- Да, я Павел Зарецкий.
Тогда мужчина, притронувшись рукой к груди, с легким пок-
лоном ответил:
- Павлий Зорь.
Павлий? Да - это очень редкое имя. И Зорю захотелось объ-
яснить, что так назвали его в честь этого истощенного чело-
века, который сейчас бессильно полулежит, судоржно сжимая в
руках трубку телескопа.
- Павлий Зорь, - повторил Павел и, слегка приподнявшись,
оглянулся на безжизненное тело товарища.
- Сурен Маргулян.
И Павлий Зорь склонился перед Суреном.
Павел устал. И Лида Линг запретила ему разговаривать. Но
Павел не мог спать, он вспоминал.
И помнилась ему все га же первая, самая первая ночь в его
жизши, когда он по-иному увидел небо.
Отец и магь узенькой каменистой тропкой пошли в горы. За-
росли мелкого кустарника преграждали дорогу. Ветви уже су-
хие, колючие, осенние. Где-то весело и звонко шумела вода.
Родители Павлика были немолоды. Их юность совпала с вой-
ной. Четыре года они шагали по дорогам смерти. Ольга Петров-
на - санитаркой в стрелковой дивизии, а Николай Павлович -
механиком в танжовом батальоне.
Встретились они гораздо позднее, тогда, когда Николай
Павлович уже защитил кандидатскую диссертацию, а Ольга Пет-
ровна заведовала детской инфекционной больницей.
Когда Павлик появился на свет, им было гораздо больше
тридцати.
Павлик рос в жизнерадостной, но какой-то бесшабашной
семье. Очень мало уделялось внимания личному благополучию
(они сами этого не замечали), а все помыслы устремлялись ку-
да-то вверх, чуть ли не к звездам. Мама по утрам кормила
Павлика манной кашей с вишневым или малиновым вареньем, но
сама никогда не успевала позавтракать и только перед обедом
вспоминала об этом. Она обычно носила нелепую, мило смешную,
уже успевшую выйти из моды шляпу, оставляла сумочки и пер-
чатки на прилавках магазинов, но точно знала даты противос-
тояний Марса и Венеры. Это влияние мужа, а может быть, веле-
ние времени. Она очень долго помнила лица и все течение бо-
лезни своих маленьких пациентов, но их мамаш сразу же забы-
вала, не раз попадая из-за этого в неловкое положение. Она
любила громко декламировать стихи. А отец молчал часами.
У них всегда было очень мало времени. И, наверно, тот да-
лекий вечер, о котором вспоминал Павел, им хотелось подарить
себе, своей ушедшей молодости.
Ольга Петровна уверенно переступала с камня на камень.
Отец плохо видел в темноте, часто спотыкался, но не выпускал
из своих горячих ладоней ручку сына.
- Да, Оля, трудно сейчас отличить, где фантастика, а где