"Роберт Конквест. Большой террор. Книга 1" - читать интересную книгу автора

изменены.
"На ноябрьском Пленуме ЦК Молотов, с согласия и одобрения Сталина,
подверг критике самое идею проведения коллективизации в течение пяти лет. "В
теперешних условиях - заявил он - заниматься разговорами о пятилетке
коллективизации - значит заниматься ненужным делом. Для основных
сельскохозяйственных районов и областей, при всей разнице темпов
коллективизации их, надо думать сейчас не о пятилетке, а о ближайшем годе".
Молотов объявил все разговоры о трудностях коллективизации
право-оппортунистическими...".[60]
Сталин не мог считать свои политические трудности решенными. Хоть он и
разбил правых, полной гарантии против восстановления их сил не было. Зато,
бросив партию в опасную авантюру внезапной коллективизации, можно было
рассчитывать на большую солидарность всех колеблющихся. Воздействие
коллективизации на левые элементы, и без того противостоящие взглядам
Бухарина, могло быть только благоприятным для Сталина: оно разоружало левых,
критиковавших сталинскую политику, и вытаскивало на свет старое партийное
понятие солидарности перед лицом врага. Что касается только что побежденных
правых, - не станут же они кренить корабль во время бури!
Партия всегда демонстрировала этот вид солидарности, когда была
непопулярна в народе. В критический момент кронштадтского восстания все
оппозиционеры - даже "Рабочая оппозиция" - сомкнулись с руководством.
Вот так заглохли последние требования о том, чтобы партийная воля была
навязана крестьянам путем уговоров или хотя бы экономического давления.
Чистое насилие, атака по всему фронту - вот каков был избранный метод. Без
каких бы то ни было серьезных приготовлений или планирования экономической
стороны вопроса партия была ввергнута в гражданскую войну на селе. Это был
первый крупный кризис сталинского режима, и именно с этого момента
начинается вся эпоха террора.
Внезапное нападение Сталина на крестьянство, со всеми его крайностями,
возможно, и было удачным тактическим ходом в борьбе против правых. Но если
рассматривать коллективизацию как серьезный политический шаг, то сразу
видишь экономическое невежество, веру во всесилие административных методов и
отсутствие каких-либо приготовлений, доведенное почти до легкомыслия.
Не мешает заметить, что Сталин не имел никакого экономического опыта,
обладал весьма слабыми экономическими познаниями. После революции большевики
начали с того, что почти полностью разгромили в промышленности
квалифицированный предпринимательский класс. Теперь, в деревне, прошла точно
такая же ликвидация наиболее продуктивного, наиболее умелого крестьянства.
Экономика, построенная на мифах, привела также к постепенному выкорчевыванию
сколько-нибудь знающих экономистов из самой партии. "Сталин так разнес в
1929 году имевшиеся балансовые построения, что отбил охоту заниматься ими,
как у ученых, так и у практических работников".[61]
Большинство экономистов придерживалось той точки зрения, что широкие
общественные капиталовложения, основанные на внутренних ресурсах, должны
сочетаться с антиинфляционной политикой. Общественные капиталовложения,
говорили они, увеличат личные накопления в сельском хозяйстве, но это не
будет представлять опасности для режима, потому что общественный сектор
будет развиваться еще быстрее. Сторонники Бухарина добавляли, что
коллективизацию нельзя будет сделать ни привлекательной, ни даже просто
практически приемлемой для крестьян до тех пор, пока не созреют и будут