"Роберт Конквест. Большой террор. Книга 1" - читать интересную книгу автора

наркома и нашел, что Ягода полностью фальсифицировал свою дореволюционную
биографию. Когда Трилиссер доложил об этом Сталину, тот просто оборвал его и
выгнал. Но фактически Сталин был рад иметь такую информацию и держать у
руководства тайной полицией человека, против которого он кое-что имел в
запасе.[142]
Так или иначе, Ягода "включился в работу". Он нашел подходящего
человека в ленинградском НКВД. То был заместитель Медведя Запорожец.
Разумеется, даже Запорожец не принял бы такого приказа от Ягоды, ему нужны
были прямые инструкции от Сталина. Вот прекрасный пример того, как для более
молодого партийца идея партийной дисциплины уже выродилась к тому времени в
нечто извращенное и неузнаваемое. Что касается Ягоды, то для него, конечно,
могли играть роль и соображения честолюбия.
Когда сам Ягода попал на скамью подсудимых с так называемым
"право-троцкистским блоком" в 1938 году, он показал, что получил инструкцию
от Енукидзе содействовать убийству Кирова. Он сказал, что возражал, но
Енукидзе настаивал. Если кто-то в советском политическом руководстве и был
полностью неспособен настаивать на чем-либо, так это Енукидзе - фигура куда
более слабая, чем сам Ягода. Если же мы попробуем подставить на место
Енукидзе имя другого человека - который поистине мог настоять на своем, - то
нам не придется долго искать это имя.
Ягода продолжал: "В силу этого, я вынужден был предложить Запорожцу,
который занимал должность заместителя начальника Управления НКВД, не
препятствовать совершению террористического акта над Кировым".[143]
Однако во время перекрестного допроса Ягоды дело пошло, не так гладко.
Не выдавая ничего конкретного, Ягода все же сумел намекнуть, что во всем
ходе событий было немало сомнительных элементов. Так, например, на вопрос:
"какими методами вы добивались согласия Левина на осуществление этих
террористических актов?", бывший нарком внутренних дел ответил: "во всяком
случае, не такими, какими он здесь рассказывал".[144]
Когда же дело дошло до убийства Кирова, между Ягодой и Вышинским
произошел следующий странный диалог:
Ягода: Я дал распоряжение...
Вышинский: Кому?
Ягода: В Ленинград Запорожцу. Это было немного не так.
Вышинский: Об этом будем после говорить. Сейчас мне нужно выяснить
участие Рыкова и Бухарина в этом злодействе.
Ягода: Я дал распоряжение Запорожцу, когда был задержан Николаев...
Вышинский: Первый раз?
Ягода: Да. Запорожец пришел и доложил мне, что задержан человек...
Вышинский: У которого в портфеле?
Ягода: Были револьвер и дневник. И он его освободил.
Вышинский: А вы это одобрили?
Ягода: Я принял это к сведению.
Вышинский: А вы дали потом указания не чинить препятствий к тому, чтобы
Сергей Миронович Киров был убит? Ягода: Да, дал... Не так. Вышинский: В
несколько иной редакции? Ягода: Это не так, но это неважно.[145]
В поисках подходящего "метода" Запорожец в Ленинграде натолкнулся в
делах местного НКВД на рапорт о Николаеве - разочарованном и озлобленном
молодом коммунисте. Согласно рапорту, Николаев сказал своему другу, что в
знак протеста намеревался убить какого-нибудь видного партийного работника.