"Роберт Конквест. Большой террор. Книга 1" - читать интересную книгу автора

знаменитых террористов "Народной воли" и партии социалистов-революционеров.
Сталин вел допрос лично. Свидетели говорят, что сперва он обратился к
Николаеву исключительно мягко:[170]"Почему вы убили такого прекрасного
человека?".
Николаев твердо ответил: "Я стрелял не в него. Я стрелял в
партию".[171]
Действительно, как уже понял Запорожец, торопливо допросивший Николаева
до приезда Сталина, убийца был не слабым неврастеником, потрясенным своим
поступком и арестом, а представлял собой спокойного и бесстрашного
фанатика.[172] Николаев сразу догадался, как Запорожец его использовал. Он
категорически отказался давать какие-либо показания об участии Зиновьева в
преступлении. Но даже если бы можно было пытками довести Николаева до
временного подчинения, то не могло быть и речи об открытом суде над ним.
Приказав Агранову всячески нажимать на "зиновьевскую" линию в деле,
Сталин возвратился в Москву. Ему пришлось удовлетвориться другими мерами по
нагнетанию атмосферы террора.
Гроб с телом Кирова поместили в Колонном зале Дома союзов в Москве, и
высшие руководители страны стояли у гроба в почетном карауле. Советская
пресса сообщала, что когда Сталин увидел тело, он не мог справиться со
своими чувствами, вышел вперед и поцеловал труп в щеку. Было бы интересно
поразмышлять о его чувствах в тот момент.
Есть некая ирония в том, что Зиновьев тоже выразил свое соболезнование
по поводу смерти Кирова. "Правда" отвергла некролог Зиновьева, а на суде в
1936 году Вышинский говорил об этом в таких выражениях:
"Злодей, убийца оплакивает свою жертву! Видано ли такое? Что сказать,
какие подобрать слова для описания всей низостиимерзости этого? Кощунство!
Вероломство! Двуличие! Коварство!".[173]
4 декабря было объявлено, что начальник ленинградского областного
управления НКВД Медведь снят с поста и заменен Аграновым; что его и семерых
его подчиненных будут судить за то, что они не сумели уберечь Кирова. Однако
среди этих людей не было Запорожца. В то же время был обнародован длинный
список "белогвардейцев", арестованных в связи с этим делом в Москве и
Ленинграде. В течение нескольких дней над ними были проведены "судебные
процессы" в соответствии с новым законом. Судья, сталинец И. О. Матулевич,
председательствовал на выездной сессии военной коллегии Верховного суда СССР
в Ленинграде. Он приговорил 37 "белогвардейцев" к смертной казни за
"подготовку и организацию террористических актов против работников советской
власти". В Москве военная коллегия под председательством еще более
отъявленного типа В. В. Ульриха вынесла 33 смертных приговора за такие же
"преступления".[174]
13 декабря Ульрих отправился в Киев, чтобы председательствовать на суде
и приговорить к смерти 28 украинцев. И их обвинили в "организации подготовки
террористических актов против работников советской власти". Было сказано,
что "при задержании у большинства обвиняемых изъяты револьверы и ручные
гранаты".[175]
Об этом украинском деле известно больше, чем о процессах над первыми
жертвами в Ленинграде и Москве. Хотя во всех трех случаях говорилось, что
большинство обвиняемых тайно прибыли из-за границы с террористическими
целями, мы видим, что почти все казненные на Украине были хорошо известными
писателями, культурными и общественными деятелями. За исключением одного