"Роберт Конквест. Большой террор. Книга 1" - читать интересную книгу автора

настоящий момент терпение рабочих истощается и они отказываются следовать за
авангардом, который ведет их на битвы и жертвы... Должны ли мы уступить
протестам тех рабочих, которые уже не в силах терпеть, но которые не
понимают своих подлинных интересов настолько, насколько их понимаем мы? В
настоящий момент рабочие настроены откровенно реакционно. Но партия решила,
что мы не должны уступать, что мы должны навязать свою волю к победе нашим
измученным и павшим духом товарищам[24]".
Кризис разразился в феврале 1921 года, когда волна забастовок и
демонстраций охватила Петроград; высшей точкой кризиса стало мартовское
восстание в морской крепости Кронштадт.
Кронштадтское восстание выявило, что партия окончательно
противопоставила себя народу. В борьбу против матросов и рабочих бросились
даже "демократические централисты" и "рабочая оппозиция". Когда дошло до
открытого столкновения, то решающим моментом оказалась преданность партии.
Восставшие открыто боролись за идею свободного радикального социализма,
за пролетарскую демократию. А с другой стороны оставалась только идея партии
как таковой. Партия, существование которой уже не имело социальных
оправданий, опиралась исключительно на догму, она стала примером секты в
наиболее классическом смысле слова - сборищем фанатиков. Партия считала, что
ни народная поддержка, ни поддержка пролетариата для нее уже необязательна,
а необходима и достаточна лишь некая целеустремленность, способная в дальней
перспективе оправдать что угодно.
Так развивалась партийная мистика - по мере того, как партия осознавала
свою изоляцию. Вначале она "представляла" российский пролетариат. Даже когда
этот пролетариат показывал признаки слабости, партия продолжала
"представлять" его как авангард мирового пролетариата, с организациями
которого она должна была слиться немедленно после мировой или европейской
революции. Только когда оказалось, что революции на Западе так и не назрели,
стало вполне очевидным, что в реальном мире партия не представляла никого
или почти никого. Однако теперь считалось, что она представляла не столько
русский пролетариат в его тогдашнем состоянии, сколько будущие и истинные
интересы этого пролетариата. Существование партии оправдывалось уже не
реальной действительностью, а своеобразным политическим пророчеством.
Источники сплоченности, солидарности партии заключались теперь в ней самой,
в мыслях и высказываниях ее руководителей.
Более того, внутри самой партии Ленин посеял все семена
централизованного бюрократического распорядка. Задолго до того, как Сталин
возглавил Секретариат, этот орган уже переводил партийных работников с одной
должности на другую по политическим мотивам. Сапронов писал, что местные
партийные комитеты превратились в назначаемые органы, а на IX съезде РКП[б]
он решительно поставил перед Лениным вопрос: "кто же будет назначать ЦК?..
Очевидно мы до этого не дойдем, а если дойдем, то революция будет
проиграна".[25]
Воюя против демократических тенденций внутри коммунистической партии,
Ленин фактически передал все бразды правления в руки высших механиков
партийной машины. Именно вследствие этого партийный аппарат стал сперва
самой мощной, а впоследствии и единственной силой внутри партии. Теперь на
вопрос: кто будет управлять Россией? можно было ответить просто: тот, кто
выиграет фракционную борьбу внутри узкого партийного руководства.
Кандидаты на власть уже объявились. Пока Ленин находился в стороне от