"Роберт Конквест. Большой террор. Книга 2" - читать интересную книгу автора

Роберт Конквест

Большой террор. Книга II.

ИЗДАТЕЛЬСТВО "РАКСТНИЕКС" 1991

Перевод с английского Л. Владимирова
Художник В. Решетов
(C) Robert Conquest, 1968 (C) "Ракстниекс", 1991

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ВАКХАНАЛИЯ


Самым ценным для нас являются люди, кадры.

Сталин


Западному читателю невозможно вообразить себе страдания, которые
пережил в то время советский народ. Для того, чтобы исследовать сталинский
террор и по-настоящему его показать, нужны не только интеллектуальные, но и
моральные усилия. Приведенные факты дают лишь общую цепь доказательств и,
строго говоря, дальше этого исследователь идти не обязан. Но ведь эти факты
приводятся для того, чтобы на их основе читатель мог составить моральное
суждение. При самом хладнокровном их рассмотрении мы должны воспринимать
происходящее так, как его воспринимал Пастернак, который закончил
"Автобиографический очерк" следующими словами: "Продолжать его было бы
непомерно трудно... Писать о нем (о происходившем) надо так, чтобы замирало
сердце и подымались дыбом волосы".[1]
До сих пор мы рассказывали о том, как пострадала от репрессий партия,
Об этом имеется гораздо больше сведений, особенно из советских источников,
чем о судьбе "простого советского человека". Но на каждого пострадавшего
члена партии приходилось 8-10 брошенных за решетку простых граждан.
Партийные деятели, о которых шла речь выше, были сознательно вовлечены,
в большей или меньшей степени, в политическую борьбу. "Правила игры" были им
известны. Многие из них несли личную ответственность за аресты и смерть
миллионов крестьян во время коллективизации. Мы не должны, понятно,
отказывать им в жалости, но все же они имеют меньше прав на сострадание, чем
Простые советские граждане. Если Крыленко был осужден и казнен, то до этого
он сам послал на смерть сотни других по сфабрикованным обвинениям. Если
Троцкий был убит в изгнании, то он сам отдавал приказы о расстреле тысяч
рядовых членов партии, потирая руки с чувством исполненного долга. Пушкин
сказал однажды, что русские бунтовщики "люди жестокосердые, которым и своя
шейка - копейка, и чужая головушка - полушка".[2] Это может быть применимо к
таким людям, как Розенгольц, но явно неприменимо к его жене. Ее пример дает
нам представление о судьбе и чувствах рядовых беспартийных граждан,
вовлеченных в агонию Большого террора.
Состояние всеобщей подавленности хорошо передано в отрывке из романа