"Ширли Конран. Дикие [love]" - читать интересную книгу автора

Свадьба последовала за помолвкой настолько быстро, насколько
позволяли элементарные приличия. Графине пришлось объяснять своим
подругам, что у жениха-де какие-то не терпящие отлагательства деловые
обязательства и ему необходимо поскорее покончить со всеми формальностями,
относительно своего брака. Подруги понимающе кивали. Едва отгремела пышная
- в традициях Рима - свадебная церемония, как Сильвана и Артур улетели в
Индию, где договорились провести медовый месяц. Через полчаса после
остановки в Карачи у Сильваны случился выкидыш. Первый из многих, которые
ее еще ожидали. Это происшествие весьма огорчило весь персонал первого
класса, начиная с официантов и заканчивая санитарной службой. Быстренько
включили громкую музыку, чтобы заглушить крики боли роженицы, а в
делийском аэропорту уже суетились врачи "скорой помощи", ожидая прилета
самолета с больной. В индийской столице Сильвану определили в госпиталь
короля Георга, где она провела три утомительные недели, после чего была со
всеми предосторожностями отправлена в Питтсбург.
Сильвана убедилась в том, что Артур настоящий муж, во время ее
болезни он был на высоте, и еще больше влюбилась в него. "Артур
говорит...", "Артур считает...", "Артур хочет, чтобы я...", "Артур
настаивает на том, чтобы я...". На ее мать сыпался целый град подобных
реплик, когда она слушала голос дочери, с помехами доносившийся до нее
почти с другого конца света. Сильвана звонила домой сначала регулярно,
потом систематически, потом часто и наконец стала звонить очень часто. Ее
мать вскоре сумела поставить верный диагноз этому явлению и отправила
Неллу в Америку, чтобы та помогла Сильване подавить в себе ностальгию и
свыкнуться с обстановкой фамильного дома Артура в Сьюикли. Но это служанке
почти не удалось. Сильвана так и не смогла почувствовать себя полностью
счастливой без веселой суеты Рима, без безмятежности тосканских
окрестностей, где она выросла. Дочь стала часто прилетать навестить своих
родителей. Дважды в год она отмечала, что ее мать и отец все больше
седеют, становятся все меньше ростом и тщедушней. Поначалу она на минуту
боялась отойти от своего Артура, всегда ощущала потребность в поддержке и
безопасности, которые она получала в объятиях его рук. Но потом она
решила, что эти сильные и мускулистые, покрытые мягкими белыми волосками
руки могут не только обнимать, но и сдавливать, ограничивая свободу.
Вскоре она поняла, что может делать все, что ей заблагорассудится... если
только это не идет вразрез с желаниями супруга.
Мать Артура переехала из своего помещичьего дома в Англии в Сьюикли
еще до возвращения молодоженов из Индии. К счастью, она не поселилась
вместе с ними, а заказала Филиппу Джонсону построить ей высоко в горах
длинный и низкий дом из стекла, она всю жизнь мечтала о таком жилище. Она
говорила, что не может дышать полной грудью в "этом мрачном
тридцатикомнатном муравейнике" с узкими, будто грани алмазов, окнами,
которые никогда не дают достаточно света, и тяжелой резной мебелью.
Предполагалось, что обстановка в фамильном доме была антикварная и в
основном относилась к шестнадцатому веку, со своими выцветшими гобеленами,
парчовой драпировкой, которая создавала угрюмые тени в помещениях, и,
наконец, с этими тяжелыми и темными бархатными шторами.
Оправляясь после своего первого выкидыша и лежа в своей огромной, с
четырьмя шишечками, супружеской постели, Сильвана целыми днями расписывала
на бумаге свои планы переделки мрачного жилища. Но когда однажды она