"Конан и принц Зингары" - читать интересную книгу автора (Гуннарссон Атли)

Запись пятая в которой мы разговариваем с существами сверхъестественными, но путешествие заканчивается благополучно

— Ну, а последнему ярусу крепости покровительствует Нергал, — сбивчиво пояснял Фрог. — Незримый Повелитель Теней. Не вспоминайте распространенные легенды, сказки лгут. Нергал вовсе не злой бог, он всего лишь беспристрастный судья. Вернее — Судия. Справедливый, а потому — безжалостный. Человеческие души в его незримом Царстве получают отдохновение и ожидают возвращения в мир после Битвы Богов, когда старое мироустройство падет и начнется Золотой Век…

— Покороче! — рявкнул я. — Меня не интересует ни Нергал, ни… э-э… жизнь в его подземных владениях! Почему ты радуешься смерти короля Селадаса? В чем дело, Фрог?

— Легенды… Я читал в старинных богословских трактатах, будто людская душа,спустившись в Царство Теней всегда предстает перед Судией, самим Нергалом… Он определяет, достойно ли человек прожил жизнь, а затем открывает перед ним Врата в свои владения. Если человек прошел через порог — он уже никогда не вернется. Однако, если Врата не пройдены, живые могут попросить Нергала за своего умершего друга. И вообразите, бывали случаи, когда Судия возвращал душу в бездыханное тело!

— Значит, ты предлагаешь… — поразился я. — Но каким образом?

— Не перебивай. Если человек возвращается из Нижней Сферы, Нергал делает ему подарок — как-никак второй день рождения. Он исполняет любое пожелание! Любое, понимаете? У нас один шанс из тысячи тысяч, но если мы уломаем Судию вернуть Селадаса… Мы будем спасены! Ротан, хватай мальчика, идем к алтарю! Гай, если не можешь идти — оставайся. Но будет лучше, если за зингарца будем просить все вместе, втроем! Быстрее, мы можем не успеть!

Гай поморщился от боли в сломанном предплечье, но с усилием поднялся на ноги. Я подхватил тело Селадаса и зашагал вслед за Фрогом.

— Наверное, требуется особый обряд, церемония? — безнадежным тоном вопрошал я у карлика. — Я никогда не бывал в святилищах Повелителя Теней. Ты знаком с ходом обряда?

— Какой «обряд»? — отмахнулся Фрог. — Раскрыть врата меж Средней и Нижней Сферами мира проще простого — требуются металл, огонь, живая кровь и неживая плоть. Это основы искусства некромантии, я читал. Отлично,вот и святилище. Клади Селадаса на алтарь!

Я аккуратно уложил потяжелевшее тело на серую мраморную плиту. Тонкая рука зингарца безжизненно свесилась вниз. Кривящийся Гай стоял поодаль, Фрог командовал.

— Ротан, дай кинжал… Нет, сначала порежь руку и стряхни несколько капель крови на камень!

— Может, лучше ты этим займешься? — огрызнулся я, ощущая себя участником бесполезного суетливого фарса. — И порежешь себе жилы на шее?

— Фрог взглянул на меня так свирепо, что я не раздумывая полоснул кинжалом по левому запястью. Ледяной мрамор окрасился темной кровью.

Карлик немедленно отобрал у меня кинжал, положил его в лужицу крови, открыл лампу, наклонил над алтарем. Капелька горящего масла упала на рукоять узкого клинка.

Мы с Гаем потихоньку отошли в сторону. Пока ничего особенного не произошло.

— Повелитель Теней, Справедливейший и Незримый. Живые взывают к тебе, — буднично и ничуть не торжественно забормотал Фрог. — Если Селадас Зингарский еще не миновал Врата, ведущие на подвластные тебе равнины, выслушай тех, кто хочет вступиться за маленького человека, нить жизни которого оборвалась столь безвременно… Мы просим тебя, о, Судия… Выслушай речи в защиту Селадаса Зингарского!

Тишина. Только неподалеку, в коридорах подземелья капает вода и шуршат ползающие слизни—гиганты.

— По-моему, бесполезно… — сквозь зубы процедил я, но нетерпеливый жест Фрога заставил меня немедленно заткнуться.

Чудес не было. Не взвивались языки багрового пламени, не громыхнул замогильный глас Незримого, не появились суровые стражи подземного мира. Только в отдаленной части круглого зала неясно обозначилось странное шевеление.

К нам медленно подошел явившийся из ниоткуда высокий человек.

Длинная истрепанная коричневая хламида. Пыльный рваный плащ с наброшенным капюшоном. В левой руке тяжелый корявый посох, в правой — толстая книга темного переплета с застежками в виде сомкнутых человеческих ладоней. Лицо неизвестного прикрыто тряпичной маской.

Словом, зрелище ничем не примечательное. Я представлял себе Нергала несколько иным. Более величественным, что ли?

Мои неверные выводы о сущности незнакомца были тотчас опровергнуты им самим. Человек приблизился к алтарю, уложил книгу рядом с неподвижным Селадасом и уставился на нашу слегка напуганную компанию точками красновато светящихся глаз, мерцающих под капюшоном.

— Мое имя — Леук, — без предисловий сообщил таинственный пришелец. Голос бесцветный, безразличный и глухой. — Иногда меня называют Странником или Ловцом. Именуйте, как хотите, впрочем. Мне все равно. Я служу Великому, к правосудию коего вы взывали. Мальчик пока не прошел Врата и ждет своей участи. Если вы решили заступиться за него — говорите. Я передам сказанное Господину.

«Леук? — подумал я. — Имя знакомое… Откуда я мог слышать о нем?»

Память услужлива: мне не пришлось долго копаться в ее лабиринтах. Ответ пришел сам собой. Особенно мрачные и грозные легенды рассказывают о Мертвеце — самом верном и преданном слуге Нергала. Вот как повествует о нем «Синяя Хроника»: «Кто-то называл его Ловцом, кто-то — Стражем, некоторые предпочитали вычурное «Искатель утерянных истин», другие звали проще — Охотником, Вестником или Скрытным. Иногда за спиной слышалось оскорбительное «Вечный Мертвец» или «Ходячая падаль», но вскоре он разучился обижаться. Что они понимают, смертные, чьи жизни схожи со свечами, трепещущими на ветру? Кроме того, он действительно мертвец, с очевидным не поспоришь. Мыслящий, умеющий передвигаться и даже что-то чувствовать, но — мертвец. Покойник. Существо, обитающее на грани между жизнью и смертью, днем и ночью, не принадлежащее никому и ничему…»

Леук был связующим звеном между своим Господином и миром живых. Верный исполнитель поручений Владыки Теней, доверенное лицо самого Нергала; хмурый демон, надзирающий за миром живых, за сохранением равновесия между жизнью и смертью. Леук никогда не делал зла, но оставался в стороне и от добра — его, как и Нергала, интересовала только одна вечная ценность: Справедливость.

Но, разумеется, молва приписывала подземному демону (некогда являвшемуся самым обычным человеком, не то магом, не то некромантом, однажды заключившим с Нергалом некую жуткую сделку) огромное количество невероятно омерзительных деяний — люди боятся всего, что связано со смертью. Уверен, абсолютное большинство кошмарных баек неправдивы, а те, которые кажутся истинными — излишне предвзяты.

Я читал о Леуке в некоторых главах составленной отцом Хроники, и барон Хальк отзывался о нем сдержанно—нейтрально. Мертвый сам по себе, люди сами по себе. Остается надеяться, что Леук останется верен самой главной добродетели Смерти — беспристрастности.

— Почтенный, — Фрог неловко поклонился.

— Мальчик погиб случайно, во многом по нашей вине. Нелепая смерть молодого короля может поколебать равновесие мира и…

— Нет ничего случайного, — перебил Мертвый, одновременно расстегивая замки на книге.

— Ваши жизни — это череда предопределенных событий, которые вы неверно именуете «случаями». А к равновесию мира гибель Селадаса не имеет никакого отношения — лишь к равновесию политики.

— Те, кто любил его, будут страдать… — заикнулся я.

— Все люди страдают при телесной жизни. Это предопределено законами мироустройства, созданными Творцом Вселенной.

— Но ведь это мы виноваты! — громко сказал Гай, решившийся вступить в разговор. — Если бы не Фрог… не я и не Ротан, мальчишка остался бы жить! Спроси с нас за смерть молодого короля!

— Ты желаешь обменять у Справедливейшего жизнь Селадаса на свою? — хладнокровно поинтересовался Леук. — Это можно устроить. Согласен? Или дождешься решения Господина, который рассудит дело по вечным законам, ведомых лишь богам?

Гай смущенно затих и покраснел.

Книга раскрылась, и я начал догадываться, что вижу перед собой величайшую драгоценность всех Трех Сфер — знаменитую Книгу Судеб, сокровище Нергала, летопись, в которой описана жизнь каждого жившего прежде, живущего ныне и даже еще не родившегося. Интересно, зачем явившийся на зов смертных Леук принес с собой магический фолиант?

— Подойдите! — приказал Страж Серых Равнин. — Я не хочу, чтобы вы обвинили меня в предвзятостииливолжи.Убедитесь, что я и Книга будем придерживаться истиныи только истины.

Само собой, первым подбежал Фрог, словно позабывший о мертвом зингарце, привстал на цыпочки и уткнулся длинным носом в раскрытый том.

Конечно, карлик не мог упустить случая самолично посмотреть на удивительный артефакт, равный по цене тысячам королевств!

Я смотрел из-за угловатого плеча Леука, Гай встал сбоку. Страницы оказались пустыми — чистый пергамент без единого символа.

— Каждый может проверить, что Книга не лжет, — прогудел из-под капюшона Мертвый. — Назовите имя одного из вас.

— Пусть будет Гай Аттинский! — провозгласил Фрог с более чем невинным видом. Нет бы назвать собственное имя — сколько секретов бы открылось!

Пергаментные листы шевельнулись, перелистались без вмешательства Леука, и посреди левой страницы обозначились ровные строчки аквилонских букв: «Гай Рострон, по титулу — двадцать четвертый эрл владения Аттина. Родился в 1297 году. Всеми окружающими ошибочно считается сыном эрла Грея Аттинского от его супруги, урожденной баронессы Хродехильды Лестер. В действительности был тайно усыновлен эрлом Греем в младенчестве, как плод незаконной связи эрла и графини Клай, скончавшейся в родах, признан приемной матерью Хродехильдой наследником…»

— Боги! — воскликнул я. — Гай, это правда? Ты знал раньше?

— Ну… — мой приятель вновь запунцовел и потупился. — Отец рассказывал. Кроме батюшки, госпожи Хродехильды и меня никто не знает… Ротан, Фрог…

— Мы сохраним тайну, — нетерпеливо бросил карлик. — Я и Ротан обещаем. Правда, барон Юсдаль?

Я кивнул. Какое мне дело до происхождения Гая? Так или иначе, оба родителя — из самых благородных семей Боссонского герцогства. Книга порождала новые строчки: «…В возрасте пятнадцати—семнадцати лет постоянно участвовал вместе с отцом и дружиной Аттины в набегах на пограничные деревни пиктов и в разгроме пиктских отрядов, совершающих рейды в Боссонию. Лично убил семнадцать пиктов. Так же его меч обагрен кровью двух аквилонских купцов, направлявшихся в Киммерию — караван был разграблен отрядом эрла Грея 14 днем третьей весенней луны 1313 года, сдавшиеся на милость победителя торговцы и уцелевшие охранники — вырезаны. Тремя седмицами позже изнасиловал захваченную пиктскую лучницу, впоследствии бежавшую из плена и спустя положенный срок родившую от него мальчика, названного пиктами Халассом — «Подарком Белокожих». Вскоре был отправлен эрлом Греем в…»

Невероятно! Вот тебе и тихоня Гай! Как, оказывается, много мы не знаем о наших друзьях! Доблестный гвардеец стоял ни жив, ни мертв. Похоже, его проняло всерьез.

— Хватит, — пророкотал Леук. — Удостоверились?

Строчки в Книге немедленно исчезли.

— Если прочитанное нами истинно, — подвел итог карлик, повернувшись к гвардейцу, — то я беспокоюсь за твое, Гай, будущее. Кошмар! Войны, набеги, убийства, насилия — и это в таком нежном возрасте!

— Жизнь в приграничной Боссонии отнюдь не мед, — смущенно отозвался Гай. — Или ты, или — тебя. Лесной закон. А вообще, Книга не соврала. К моему сожалению.

— Тогда взгляните, — глухо проговорил Леук, указав затянутой в перчатку ладонью на Книгу Судеб. — Сейчас нам расскажут о жизни короля Селадаса. Той, которая могла бы состояться, не окажись он сегодня в подвалах Тарантийского замка. Итак, зингарец должен был умереть в возрасте шестидесяти двух лет…

Страницы вновь перевернулись и пышный заголовок сообщил: «Селадас Зингарский, из династии Альмендро. Рожден от королевы Чабелы, дочери Фердруго и принца Оливерро в 1303 году в Кордаве…»

Читали мы долго. И хотя Книга Судеб пыталась быть краткой, история непрожитой жизни Селадаса растеклась почти на двадцать листов. Я не хочу и не буду рассказывать в подробностях о прочитанном. Это тайна мне не принадлежит.

Скажу лишь, что передо мной прошла воистину королевская судьба, со всеми ее перипетиями, радостями, чудовищными поступками тирана и редким великодушием счастливого монарха. Увы, но черных страниц в этой жизни было гораздо больше, нежели светлых.

Чабела действительно вырастила бы до крайности избалованного и развращенного вседозволенностью властителя, от которого вскоре могли зависеть судьбы тысяч людей. По крайней мере, будущее Зингары в эпоху несбывшегося царствования Селадаса не показалось мне счастливым и радужным…

— Вы по-прежнему настаиваете? — осведомился Леук, едва был перевернут последний лист трактата. — Будете просить Господина вернуть жизнь наследнику Чабелы?

Признаться, я уже не слишком рвался упрашивать посланника Нергала поддержать нашу просьбу пред ликом Справедливейшего. Прочитанное не понравилось никому, включая скептически настроенного Фрога.

Карлик подумал, пожевал губами, сплюнул, покачал головой, тихонько выругался и, наконец, серьезно уставился на невозмутимого Леука.

— Здесь присутствует некий казус, — с расстановкой произнес Фрог. — Ты недавно сказал: «Нам расскажут о жизни короля Селадаса, которая могла бы состояться, не окажись он сегодня в подвалах Тарантийского замка». Верно?

— Верно, — кивнул Мертвый.

— Но вот сейчас произошло то, что произошло. Селадас на Серых Равнинах. И я уверен, если мальчик вернется, запись о его жизни изменится.

— Изменится, — подтвердил Леук. — Не знаю, насколько. Думаю, ненамного, пускай случившееся и отразится на его судьбе. Итак, я обязан возвращаться к Судие. Что ему передать? Вы отказываетесь от просьбы, узнав правду о жизни этого человека?

— Нет, не отказываемся, — решительно сказал Фрог. — Потому что многое возможно изменить. Это в человеческих силах. Я уверен — каждый из нас способен противостоять предопределению.

— Не отказываемся, — согласился я. — Если можно — верните мальчишку в этот мир.

Гай только наклонил голову в знак поддержки.

— Но почему? — казалось, Леук слегка рассердился. Конечно, Смерти не хочется расставаться с законной добычей! — Почему? Какой аргумент в защиту будущего тирана вы приведете?

— Предопределение изменилось, — загадочно сказал Фрог. — Это и есть главный аргумент.

— Прощайте, — холодно бросил Мертвец, быстрым движением застегнул книгу, повернулся и зашагал в темноту. Донеслась только последняя — фраза Леука: — Ждите, вам сообщат о решении Господина.

Мы замерли возле алтаря в угрюмом молчании. Первым встрепенулся деловитый Фрог.

— Ротан, кровь из пореза больше не идет? Прекрасно! Давай поможем Гаю — на сломанную руку следовало бы наложить какие-нибудь лубки! Гай, когда вернемся в замок — немедленно отправишься к лекарю!

Не понимаю, как наш безобразный компаньон ухитряется сохранять оптимистичное настроение в самой паршивой ситуации? Может быть, Фрогу действительно нечего терять? И все-таки жаль, что я не решился попросить Книгу Судеб рассказать нам о жизни королевского шута. Он доселе остается для меня неразрешимой живой загадкой. Ждали долго, не менее полного колокола и двух квадрансов. Лубки на предплечье Гая были созданы из плоских ножен наших кинжалов и перевязаны лоскутами ткани, оторванными от подола балахончика королевского шута — теперь Фрог выглядел истинным «королем нищих», легендарным персонажем Тарантийских сказочников. Страшный, как смерть, оборванный, грязный, но очень и очень самодовольный.

Я несколько раз подходил к телу зингарского короля, по-прежнему остававшемуся на плите алтаря Незримого. Никаких признаков возвращающейся жизни.

Кожа холодная и противно липкая. В голубоватом свете, исторгаемом огромными слизнями, безжизненное лицо Селадаса выглядело устрашающе.

Разговорчивый Фрог предпочел молча прогуливаться по залу святилища и с нарочито безразличным видом рассматривать обитающих здесь необычных животных. Упорно делал вид, будто его ничто не заботит.

Гай шипел под нос недобрые словечки — ему очень не нравилась окружающая обстановка. Как и большинство людей, воспитывавшихся в глухой провинции, Гай был суеверен, а значит, он предпочитал не доверять силам потусторонним. Я попробовал его успокоить, сказав, что пока мы живы, Нергалу и его слугам нет никакого дела до троих незадачливых искателей приключений, а огненные демоны — Пламенные Плети, заперты в глубинах так надежно, что вырваться не сумеют. Или, по меньшей мере, не будут делать это прямо сейчас.

Когда Гай весьма недвусмысленно рыкнул, чтобы я оставил его в покое, пришлось послушаться. Босые ноги превратились в совершеннейшие ледышки, и я, со вздохом распорол кинжалом куртку, начав сооружать из лоскутов кожи и ремешков некое подобие «киммерийских башмаков» — ступня и голень заворачиваются в мягкую кожу и закрепляются длинными тесемками. Когда я завязывал последний узел, внимательный Фрог, заставив нас с Гаем вздрогнуть, воскликнул:

— Поднимайтесь! Глядите! Я знал, что Справедливейший не забудет о нашей просьбе!

Повинуясь жесту карлика, я обернулся к стене зала, в которой исчез Леук.

Точно, слизни—светлячки начали оживленно расползаться в стороны, освобождая место для неожиданно появившихся темных двустворчатых ворот — арка была высотой не менее четырех локтей, достаточно, чтобы прошел самый высокий человек.

Когда двери распахнулись, в лучах исходившего из глубин зеленовато—белого света стала различима знакомая тощая фигура Леука. Только сейчас Книги при нем не наблюдалось.

— Если не боитесь — идите, — по залу тугой волной разошелся голос Мертвого.

— К-куда? — ахнул я.

— За вашим мальчишкой. Незримый согласен отпустить его. Возьмите бренное тело…

— Мы ведь не боимся, правда? — заюлил Фрог, но в его развязности явственно звучала нотка страха. — Нас сразу отпустят! Верно, досточтимый Леук?

Мертвый надменно промолчал, однако кивнул в знак правоты Фрога.

Я снова подхватил труп Селадаса на руки (Боги, каким он стал тяжелым!). Посланник Нергала величественно развернулся, сделал жест рукой, призывая идти вслед. Первым засеменил к воротам неугомонный карлик, я за ним, арьергард прикрывал бледный Гай. Видимо, догадался; куда нас пригласили.

Лестница, ведущая вниз. Очень длинная. Я пытался считать ступеньки, но сбился на пятисотой. Не темно, однако и не светло. Потолок и стены окрашены мутно-болотным сиянием, позволяющим различать фигуры идущих впереди, но не детали их одежды или тонкие черты фигур. Позади беззвучно сквернословит Гай, громко сопит Фрог. Леук перемещается как призрак — его ноги словно и не касаются камня ступеней, шаги не различимы.

У меня онемели руки, и Селадаса пришлось положить на плечо, будто мешок. Его холодные ладони ударяли по моей спине. Страшно не было — наоборот, на этой странной лестнице каждого из нас обуяло чувство полнейшего безразличия и спокойствия. Если мы действительно направляемся к Незримому, то он не собирается нас пугать. Зачем? Так или иначе, каждый из смертных окажется в объятиях Господина. Рано или поздно.

Вот она, последняя, самая нижняя площадка. Леук резко остановился.

— Будьте почтительны, — порекомендовал он. Такое чувство, будто Мертвый заподозрил нас в желании нагрубить тому, кто повелевает Серыми Равнинами. — Не говорите много. Вы и так доставили нам излишние заботы. Превыше всего Господин ценит вечное спокойствие Царства Теней, которое никто — особенно смертные! — не вправе нарушать… Идем!

Если это на самом деле был дворец Нергала, то я позавидовал чувству вкуса его хозяина. Никакой пошлой роскоши, ничего вульгарного или вызывающего. Скромные украшения, созданные, однако, из самых драгоценных материалов; строгие охранители в древних доспехах (или просто неподвижные статуи воителей?), беспрепятственно пропускающие уверенного в себе Леука и нашу компанию, поспешающую вслед. Полнейшее безмолвие. Никаких запахов, движения воздуха. Тут все мертво.

Неужели мы действительно оказались во владениях, где живые люди такая же редкость, как честный канцлер или щедрый ростовщик? В Царство Нергала допускались лишь редкие гости из Средней Сферы, их количество можно исчислить единицами! Селадас — король. Сомневаюсь, что ради безвестного мальчишки из предместий Тарантии, случайно утонувшего в реке, Незримый открыл бы живым дорогу в Нижнюю Сферу. Нам либо очень повезло, либо…

— За этими дверьми — Обитель Господина, — сообщил Леук, когда мы прошли через несколько длинных галерей и остановились возле полукруглых ворот — черный мрамор и золотые искры, вспыхивающие в глубинах тяжелого камня.

— Великий готов принять вас немедленно.

Створки расползлись бесшумно.

Безумно красиво. Огромная прямоугольная зала выглядела монашески строго, но отказать Обители в чарующем неземном великолепии было сложно. Тут вовсе не преобладал черный цвет — в основном серый, всех возможных оттенков, от жемчужного до мышиного. Два ряда полупрозрачных колонн, справа и слева. Между ними — статуи, на высоких постаментах, мутного розово—серого мрамора. Титанические чаши, извергающие бесцветное белое и холодное пламя. Стены и пол украшены преискусной мозаикой.

Ничего угрожающего. Ничего, способного возбудить в человеке тревогу или ужас. Да, необычно, колдовски прекрасно, чуточку тяжеловато… но не страшно! Я всегда полагал, что загробная жизнь человека будет тяжелой и безрадостной, наполненной грустью и жутью! Тут, прежде всего, спокойно.

Леук провел нас от дверей в противоположный конец Обители. Я надеялся увидеть огромный трон, на котором должно восседать богу, или что-нибудь столь же величественное, однако разочаровался — под мозаичной картиной (во всю стену!) изображавшей все Три Сферы мироздания, стоял обычнейший железный стул без украшений. Скромно живет Нергал, ничего не скажешь.

Над жестким сидением, впрочем, клубился непонятный тугой сгусток — то черный, то радужный…

Некое вместилище божественной силы, не имеющее формы, цвета, но располагавшее собственной, непостижимой человеческому разуму жизнью.

— Можно не кланяться, — сказал Леук. — Господину безразличны знаки почтения.

Не обратив внимания на слова Мертвого, мы все преклонили правое колено. Бог — это больше, чем любой король!

Я осторожно положил тело Селадаса перед железным стулом.

Сгусток Силы внезапно поднялся выше, затем ринулся к расцвеченному цветными камнями полу и начал обретать зримую форму.

За полдесятка ударов человеческого сердца Справедливейший воплотился.

С виду — человек. Не молодой, но и не старый, лет сорока пяти. Морщины на лице. Бесцветные волосы — седоватые или светло-русые, серые, перехваченные на лбу простеньким шнурком. Обликом напоминает ушедшего на покой философа — взгляд неожиданно ярких синих глаз умиротворен и спокоен. Одежда скромная — длинная, до пола, жемчужная хламида без всякой вышивки или драгоценных накладок. Только на пальце красуется перстень черного камня.

— М-мы… — заикнулся Фрог, как самый смелый. — Господин, мы…

— Знаю, — мягко сказал Нергал. — Не следует говорить лишнего. В моем доме это не приветствуется. Ты сказал Леуку, будто предопределение Селадаса изменилось. Почему?

— Потому, великий, что я сам прослежу за этим изменением, — безапелляционно заявил Фрог. — И написанное в Книге не сбудется. Если нужно — я положу ради этого свою жизнь. И мои друзья, надеюсь, не откажутся.

— Надеешься, или знаешь? — наклонил голову Судия.

— Знаю!

Мы с Гаем обменялись взглядами. И каждый нашел понимание. Если давать слово — то пред ликом одного из Великих!

— Селадас будет другим, — сказал Гай, увидев мою поддержку. — Мы обещаем тебе, Хранитель Душ!

Нергал вытянул руку и над его ладонью материализовалась Книга Судеб. Бог раскрыл фолиант, пролистал несколько страниц, покивал. Судя по лицу — остался доволен. Аккуратно положил книгу на свой неприметный трон.

— Я отпускаю мальчика, — тихо сказал Владыка. — Вот он. Но помните о данном мне слове… Я не прощу обмана.

Нергал кратко отмахнул ладонью, и рядом с ним появилась тень. Призрак. Бестелесное существо, прозрачное и зыбкое, было очень похоже силуэтом на маленького зингарца. Вот как, оказывается, выглядит человеческая душа, ушедшая на Серые Равнины!

Призрак внезапно обратился в клубок тумана, взмыл к потолку, а затем ринулся к телу Селадаса, будто чайка, ныряющая в воды Океана. Дух и плоть воссоединились.

Фрог с торжествующим ревом бросился к зингарскому королю. Помог встать. Селадас взирал на нас и Владыку изумленно. И он был жив!

— Я вправе вручить тебе любой дар, ради второго рождения, — Справедливейший положил ладонь на плечо мальчишки, привлекая внимание. Глаза Селадаса выражали безмерное изумление происходящим. Видимо, еще не осознал, каково это — воскреснуть. — Пожелай, и чаемое исполнится…

— Ой, — своим обычным тонким и капризным голоском заверещал Селадас. — Правда? Я всегда хотел кровного жеребца из матушкиной конюшни, и еще свой собственный боевой корабль, и поехать на лето в Аргос…

— Леук, стоявший за нашими спинами, неделикатно хрюкнул. Смеялся над наивностью смертных.

И вдруг Селадас осекся. Глянул на Фрога, на Гая, на меня. Изменился в лице. И очень смущенным тоном попросил:

— А можно… Можно я вернусь к маме? Точнее, мы все вернемся? Я, месьор Фрог, и благородные гвардейцы? Можно? Прямо сейчас?

— Уверен, что ты хочешь именно этого? — уточнил Господин. — Прямо сейчас? Не жеребца, не свой корабль?

— Уверен! — отчеканил Селадас. И хитро улыбнулся.

— Что ж, досточтимый Фрог, я не ошибся в решении, — Нергал мимолетно поклонился карлику. — Уходите. Желание вновь рожденного исполнится немедленно. В том — закон, который никто не будет преступать.

А затем для живых наступила тьма.

… Стража была злой и неразговорчивой. Городские блюстители с черными от усталости лицами подгоняли нас тупыми концами пик в спины, однако мы не жаловались. Поняли, что попали в грандиозную облаву, устроенную властями Тарантии. Объясниться даже не пытались — стража никого не слушала, а лишние разговоры пресекала тумаками.

… Я, Фрог, Гай и Селадас очнулись в какой-то закопченной кирпичной галерее. Вонючий теплый воздух разительно отличался от ледяной свежести дворца Справедливейшего. Сразу стало ясно, что здесь обитают люди.

— Если все минувшее нам не почудилось, — прокряхтел карлик, шустро вскакивая на ноги, — и Незримый исполнил желание Селадаса, мы должны находиться в королевском замке Тарантии! Однако, я не узнаю этого места.

Неподалеку послышались напряженные человеческие голоса. Звук приближался. Вскоре стало ясно, что по освещенной редкими коптилками галерее бегут двое или трое людей, направляясь в нашу сторону.

— Нищие! — пораженно выдавил Гай, рассмотрев пришельцев. — Эй, месьоры, вы откуда?

— Из притона Кривого Эйнара! — задыхаясь, сообщил первый бродяга, облаченный в бесформенные коричневые лохмотья. — Во все подземелья города лезет стража, кого-то ищут! Не убивают, а сгоняют всех на площадь Побед Сигиберта или в кордегардии! Если хотите унести ноги — бегите за нами!

— Думать будем потом, — скороговоркой произнес Фрог. — Теперь понятно, что нас перенесли в обжитые катакомбы под городом! Чтобы не иметь проблем со стражниками — побежали! До замка доберемся своим ходом! Селадас, не отставай! Мы ринулись вслед за перепуганными нищими, вероятно принявшими нас за своих. Немудрено — каждый, включая зингарского короля, был невероятно грязен, лица чумазые, одежда разодрана и припорошена пылью. Никто из всей четверки внешне никак не напоминал благородного дворянина.

Попались, само собой, глупо. Нищие вывели нас к выходу, расположенному на улице Медников, однако лестницу наверх уже охраняли городские гвардейцы. Увидев заряженные арбалеты, мы немедленно сдались — не хотелось вновь очутиться в Обители Теней. Еще не время…

Каждому, кроме покалеченного Гая, скрутили руки за спиной (Селадас морщился, но терпел) и повели вверх по улице, но не к площади, а в сторону кордегардии, к дециону, возглавлявшему стражу квартала. Судя по шуму на ночных улицах города, облава была нешуточной — Конн явно решил любой ценой отыскать своих гвардейцев, шута и малолетнего зингарского гостя, исчезнувших в глубинах Подземного Города.

— Ага, еще семеро! — толстый десятник свирепо оглядел нашу компанию и тройку нищих, когда стражники втолкнули нас в обширное помещение кордегардии. — Всех в клетку! До выяснения!

— Позволь, почтенный! — завопил Фрог, надуваясь будто рассерженная жаба. — Нельзя так поступать с благородными дворянами и слугами короля!

— Ты, что ли, благородный дворянин? — несколько сальных подбородков десятника затряслись от мелкого смеха. — Высоко метишь, коротышка, не по росту! Сказано — в клетку! Утром разберемся!

— Я барон Ротан Юсдаль! — попытался возмутиться я. — Отошли человека во дворец, пускай пришлют караул гвардии Черных Драконов, меня опознают! Этот мальчик — король Зингары!

— А я — сам святейший Эпимитриус, — поморщился толстяк. — Заткнуться всем! Порядок не нарушать, не голосить! Иначе всыплю плетей! Бродяги! Явится господин капитан — разберется, кто здесь барон, а кто золотарь. Марш!

С тем мы оказались в битком набитой бродягами камере, отделенной от кордегардии толстой заржавленной решеткой. Хорошо хоть руки развязали. Изловленные в катакомбах нищеброды оживленно обсуждали последние события — внезапный налет гвардии на подземные укрывиша, усердные розыски каких-то неизвестных, чьи приметы пока оставались тайной, а заодно и прибытие в город важных заграничных особ.

— Сидеть нам здесь не меньше суток, — огорченно сказал Фрог, устраиваясь в свободном уголке камеры и приглашая остальных присесть рядом. — Надо же, побывали в преддверий самих Серых Равнин, побеседовали с богом, а теперь вынуждены отдыхать в вонючем каземате плохонькой кордегардии!

— Матушка обязательно нас найдет, — вставил Селадас, расположившийся возле шута. — Очень скоро. Я должен передать ей привет от деда, короля Фердруго — мы виделись там… внизу.

— Вот как? — поразился Фрог. — Послушай… А как это — быть мертвым?

— Я и не заметил, — равнодушно пожал плечами Селадас. — Когда подъемная камера упала вниз, я больно стукнулся головой (он машинально почесал небольшой синеватый рубец у виска), а потом… Потом я сразу оказался в каком-то дворце. Там были дедушка, папа… Сначала я удивился — они ведь умерли! Мы разговаривали… О разном. Знаете, давайте я потом расскажу? Посейчас не могу опомниться.

— Конечно, конечно, — согласился Фрог и строго глянул на нас с Гаем. — Не забудьте, мы будем обязаны переговорить с Чабелой. Запись в Книге Судеб должна измениться! И, в конце концов, мы дали слово Незримому!

— Какое слово? — немедля встрял Селадас.

— Честное, — нехотя буркнул карлик. — Мы пообещали помочь одному знакомому мальчишке стать настоящим человеком. Селадас, попробуй заснуть. Это был самый утомительный день в моей жизни…

Я уже задремывал, привалившись спиной к прохладной стене камеры, когда через решетку донеслись знакомые голоса:

— Нет, месьор гвардейский сотник, никаких подозрительных типов не задержано! Обычные бродяги, ничего примечательного.

— Плохо. Запомните еще раз приметы разыскиваемых — четверо, двое молодых людей, мальчик десяти-двенадцати лет и карлик с заячьей губой. Одеты…

Меня будто пружиной подбросило. Боги, это же сотник Драконов, месьор Равальд! Мой командир! Наверное, инспектирует городские кордегардии после облавы!

Я подскочил к решетке камеры. Точно! Равальд и несколько знакомых гвардейцев из нашей сотни! Ура!

— Эй! — завопил я. — Мы здесь!

Толстяк-стражник, отвечавший на вопросы грозного гвардейца, отреагировал первым — запустил в меня огрызком яблока, валявшимся на столе. Попал в лоб. Повернулся к замершему Равальду, объяснив:

— Что с этих паршивых нищих возьмешь! Так и норовят нарушить благочиние!

Спустя четверть колокола мы очутились в королевском дворце. Сонного зингарского короля слуги немедленно унесли в опочивальню, а неугомонный Фрог потащил нас к Белой Гостиной. Гай попробовал отговориться сломанной рукой и надобностью побывать у лекаря, однако шут упрямо заявил:

— Позже! Есть дела более важные! Королевская гостиная принимала прежних гостей. Несмотря на поздний час, в комнате оставались Конн, Чабела и канцлер Просперо.

— Нашли? — аквилонский король вскочил.

— Нашли. Жив и здоров, — скрипуче заявил карлик. Хмурая, заплаканная Чабела вымученно улыбнулась.

— Я попросил бы тебя, Конн, и тебя Просперо, выйти ненадолго, — Фрог хозяйским жестом указал королю и великому герцогу на дверь. Последние от изумления подобной наглостью лишь рты раскрыли. — У нас есть исключительно приватный разговор к Ее зингарскому величеству.

— Если приватный, тогда, пожалуйста, — неожиданно покладисто согласился Конн. — Только потом вы обязательно все расскажете! Идем, Просперо.

Когда двери захлопнулись, Чабела настороженно подалась вперед.

— Мой сын не пострадал?

— Отчасти, — Фрог отхлебнул из наполненного кубка короля, порылся в складках балахона и вынул свернутый вчетверо лист пергамента. — Ротан, Гай, присаживайтесь.

Карлик разгладил чистый листок на столешнице и взглянул на нас с торжеством. В чем суть разыгрываемого спектакля пока никто не догадывался.

— Пусть нам поведают о несостоявшейся жизни Селадаса Зингарского, — с расстановкой произнес шут, уставившись на белый пергамент. — И пусть королева Чабела сама прочтет историю своего наследника!

Подобное чудо я наблюдал совсем недавно. Так появлялись написанные умелым каллиграфом строчки на чистых страницах Книги Судеб.

— Ты!.. — ахнул Гай. — Святотатец! Но каким образом?.. Когда?

— В святилище. Леук отвлекся на мгновение, и маленький Фрог улучил момент, — хихикая, сказал шут. — Ну, выдрал из Книги один листик, от Нергала не убудет… Читай, о, королева!

— Ничего не понимаю, — нахмурилась Чабела. — Что происходит, Фрог?

— Сначала прочти, а затем… Затем мы все объясним. Главное — ничему не удивляйся, госпожа. От твоего понимания зависит судьба не только Селадаса, но и благополучие Зингарского королевства.

Чабела осторожно взяла измятый лист и принялась читать…