"Мэри-Элизабет Конселман. Ночной суд " - читать интересную книгу автора

пять, с'гласно покаазаниям эт'го вот п'лицейскоо. - Он глянул на патрульного
с вывернутой шеей, и тот кивнул в знак согласия.
Боб ждал. Старый негр - или кто там исполнял роль этого мертвеца -
подошел к нему совсем близко, облокотился на кафедру и подпер голову рукой.
- Кап'тан, - вопреки всем законам, его шепот доносился до Боба со всех
сторон одновременно, - кап'тан...зачем??? Как так вышл', шт' ты ех'л,
превыыссив скор'сть на 15 миль, по той сам'й д'роге? По той же д'роге, на
котоорой ты сбил мою п'воозку...
Слушатели, сидевшие в часовне, при этих словах заволновались. Кто-то в
задних рядах эхом откликнулся, и шепот, подобный ветру в камышах, пошел
гулять по аудитории, постепенно нарастая и превращаясь в странное
скандирование:
- Зачем? Зачем? Зачем?... Зачем? Зачем? Зачем?
- Порядок в суде! - судья, которому полагалось давно лежать в могиле,
стукнул своим молотком. Боб отстраненно подумал, что этот звук, наверное,
могло издать и неплотно прикрытое окно.
Голоса стихли. Боб нервно сглотнул. Старый негр молча стоял, ожидая
ответа на свой простой вопрос - вопрос, который задавали все, кто собрался
на этом странном "суде". Зачем? Зачем он ехал так быстро? Если бы он мог
назвать убедительную причину...
- Я... у меня было свидание с моей девушкой, - Боб как будто услышал
себя со стороны.
- Ага, - участливо кивнул прокурор. - Она к'да-то собираалась, надо
п'лагать, и ты т'ропился ее п'рехватиить? Или же она б'ла тяжело б'льна и
хотела тебя виид'ть?
- Я... нет, - Боб понял, что соврать он не сможет. - Нет. Не было
никакой причины лететь, сломя голову. Я просто... я не хотел... - он в
отчаянии махнул рукой. - Я просто хотел побыстрее увидеть ее. Потому что я
люблю ее! - он ссутулился в кресле, ожидая услышать смех слушателей.
Смеха не было. Только молчание, гнетущее и обвиняющее.
- Да, сэр, - старый негр опять кивнул, - мыссе хотим быть с теми, к'го
мы любим. Мыссе не хотим терять время...только т'должен помн'ть, шт'
Г'ссподь каждому из нас дает отмееренн'ую Им меру врем'ни, шт'бы мы могли ее
испоользо'ать. И Он н'имел в вид' то, шт' кто-то эт'меру сам'вольно
пресечет. Мыссе заслуужи'ем прав' жить, любить и быть счаслиы'ми.
Эта речь Боба оглоушила - он чуть ли не физически почувствовал, как
слова бьют его, подобно молоту. Он заерзал в кресле, сцепив руки. До этого
времени жалость к погибшим не особо трогала его. Но сейчас она хлынула на
него волной, и Боб почувствовал, как в глазах набухают жгучие, как щелочь,
слезы.
- Прошу вас, - всхлипнул Боб. - Прекратите, прошу, этот суд, что бы это
ни было. Я не знаю, кто вы, кто собрался тут....Но я... я понимаю, что вы
возмущены тем, что мои родители пустили в ход свои связи и спасли меня от
суда, в котором я должен был получить наказание. А теперь... я переехал
маленькую девочку, и вы боитесь, что если я опять предстану перед судом, то
мой дядя снова меня вытащит. Это ведь так? - он вздернул голову. - А весь
этот... маскарад! Вырядиться покойниками... вы думаете напугать меня? Но
такое меня не пугает...
Он замолчал, видя, как с передней скамьи поднялся еще один человек и
пошел к кафедре. Плотный мужчина в комбинезоне, на голове кепка, какую