"Владимир Константинов. Зверь " - читать интересную книгу автора

небольшой тоннажностью. Руки у девушки были связаны за спиной той же
веревкой, а ноги привязаны к якорю. На обратной стороне якоря болтался
свободный конец веревки. На груди у девочки был вырезан крест и перерезано
горло.

Глава третья: Говоров. Новое дело.

Сво-бо-да-а-а! "Как много в этом звуке..." Я аки пчела впитывал
сладостный, бесподобный, божественный, упоительный нектар этого
восхитительного слова и все никак не мог им до конца насладиться. Наконец-то
наш "самый справедливый и гуманный суд в мире" прекратил мои всяческие
отношения с бывшей женой Мариной-Ксантипой. Де-факто они прекратились уже
давным-давно. Теперь это произошло и де-юрэ. Марина категорически возражала
и на суде закатила очередную истерику, обвиняя меня в себялюбии,
бессердечности и тэдэ, и тэпэ. Ее яркое выступление лишний раз убедило судью
в невозможности продолжать наши отношения, и я стал свободным. Но свобода -
понятие весьма относительное. Еще Федор Михайлович Достоевский говорил:
"Свобода не в том, чтоб не сдерживать себя, а в том, чтоб владеть собой". И
я вовсе не собирался уподобиться глупому жаворонку и, вознесясь в
поднебесье, носиться над полями, над долами, захлебываясь восторженным
пением. Нет, я, крепко-накрепко с головы до пят спеленутый любовью,
собирался воспользоваться дарованной мне свободой лишь для того, чтобы тут
же соединиться навеки вечные с моей несравненной Танюшей. После моей поездки
в Москву, мы с ней практически не расставались. Я взял отпуск и мы целый
месяц жили в моем родном Спирино. Таня буквально очаровала моих родителей.
Особенно - маму. Та мне так и сказала: "Андрюша, ты не должен упускать эту
девушку". Словом, все было замечательно. А наши астральные души, взявшись за
руки, бродили меж звезд, забирались в самые потаенные уголки Космоса, находя
и там подтверждение нашей любви. Мы добрались до двенадцатого уровня жизни
(дальше нас пока не пустили), посетили многие жилища людей, побывали даже в
доме Мастера и Маргариты, описанном гениальным Булгаковым. Но хозяева нас
явно разочаровали. Их благостные, малоподвижные лица, напомнили мне лица
восковых фигур, живущих воспоминаниями о том времени, когда они ещё были
людьми. И вообще, в этом раю сплошная мертвечина. Факт. Надо очень
постараться и заслужить уровень повыше. Все данные у нас с Таней для этого
есть.
Вот такие дела были у меня на личном, так сказать, фронте. А на
работе... Неожиданно для всех мой первый наставник и протеже Михаил
Дмитриевич Краснов ушел на пенсию и меня назначили на его место. Меня очень
опечалил его уход. Я любил этого малоразговорчивого, несколько медлительного
и добрейшей души человека. Сколько Сергей Иванович его не убеждал, что сорок
шесть - это не возраст для пенсии, ничего не помогло. А как-то, оставшись со
мной наедине, Михаил Дмитриевич с тоской в голосе сказал:
- Устал я, Андрюша. Очень устал! Никак не могу понять, - что же
происходит со страной, со всеми нами? Кто правый? Кто виноватый? Похоже, что
нас здорово подставили. Не могу и не хочу во всем этом участвовать.
И трудно было с ним не согласиться. И все же я был уверен, что очень
скоро все должно измениться. Иначе... Нет, иначе просто не может быть. Иначе
я окажусь круглым идиотом. А прийти к подобному открытию будет, согласитесь,
весьма и весьма печально.