"Владимир Константинов. Зверь " - читать интересную книгу автора

Один из амбалов, более массивный и свирепый, по хозяйски подошел к нам,
допил пиво Гундявого, скорчив при этом мину, будто проглотил хину, и,
зависнув над столом, будто стервятник над падалью, злобно прорычал:
- И хто здеся, значица, любопытный?!
Я сделал вид, что не только не слышал вопроса, но и в упор не видел
самого амбала. Сидел и медленно тянул пиво.
- Вот он, - услужливо проговорил Гундявый и ткнул в мою сторону
пальцем.
- Ты хто такой, земеля? - теперь уже нарочито ласково проговорил
"стервятник", обращаясь конкретно ко мне и ослепляя золотой фиксой. - Чего
тебе от наших мужиков надо? Почему мешаешь им культурно отдыхать?
- Так это же мент, Свист! - радосто и возбужденно проговорил второй
амбал. - Бля буду, мент! Усы, паскуда, нацепил и думал, что мы его не
узнаем. - Его огромный нос-ладья задергался, будто почувствовал приближение
навигации.
Его внешность мне и впрямь показалась знакомой. Когда-то давно наши
линии жизни на короткое время пересекались. Определенно. Попытался
вспомнить - где и когда? Но вспомнить не смог. Посмотрел на Романа. Лицо его
было по-дауновски спокойным и безмятежным. И это вселило уверенность.
- Ходют тут разные, - проворчал я. И, подняв глаза на фиксатого,
спросил: - Чего тебе надобно, сирый? С такой харей вкалывать надо или
воровать, а не побираться да пиво по столам сшибать.
От подобного нахальства фиксатого явно заклинило. Жирное его лицо
вызрело до ярко-малиновой спелости. Он лупил на меня зенки, силился понять -
что же происходит? Но ничего не получалось. По его твердому убеждению, я от
одного только его вида должен был натрухать в штаны и молить о прощении. А
вместо этого я имею наглость над ним издеваться. Его огромная лапища
нашарила на столе кружку и та вмиг из предмета дружеского застолья
превратилась в грозное оружие.
- Ты это кому, сука?! - наконец выдохнул он. - На кого?! Да ты меня...
Да я тебе! - И стал медленно поднимать кружку.
Но воспользоваться ею до конца не смог. Рома стремительно вскочил,
перехватил его руку и с силой дернул на себя, подставив бедро. И огромная
туша мастодонта, совершив красивейшее и изящнейшее по исполнению
сальто-мортале всей своей массой обрушилась на стол. Тот не выдержал
тяжести, ножки его разогнулись, он распластался на полу и стал походить на
здоровущую черепаху. Только вместо черепашьей головы была ревущая, будто
изюбр во время гона, голова фиксатого. Малыш наклонился и локтем ударил
бугая в позвоничник чуть ниже шеи. Рев сразу перешел в бессвязное
бормотание, означавшее, что фиксатый потерял всякий интерес к происходящему.
Приятель Свиста, мой давний клиент, которого я так и не вспомнил,
следил за происходящим с открытым ртом и никак не мог врубиться - что же, в
натуре, произошло, почему кореш лежит на полу, как последний фраер и все
такое?
Малыш повернулся к нему и спросил:
- Ты тоже хочешь?
- Не, не хочу, - откровенно признался тот, трусливо прядя ушами и
отступая.
- Тогда пошел вон.
- Ага. Понял, - подхалимски осклабился тот и, повернувшись, позорно