"Владимир Константинов. Жестокие игры 2 (роман)" - читать интересную книгу автора

- Н-нет, простите, - ответил он неуверенно.
- Так, дьявол я, Виктор Ильич, - ответил мужчина и весело рассмеялся.
Но странный это был смех. Он смеялся, а глаза его даже не изменили своего
мрачного выражения.
"Ну конечно же, Мефистофель, Люцифер, Воланд, Сатана - обычный
литературный и театральный типаж. Да, но кому в голову пришла столь
дурацкая идея - меня разыгрывать?!" - подумал с неудовольствием Виктор
Ильич. Он никогда не верил ни в Бога, ни в черта - считал это досужими
выдумками всяких там писателей, попов и прочих несерьезных людей, которые
подобными байками хлеб себе зарабатывают. Но сейчас, помимо его воли, все
его члены сковал мистический ужас и он был не в состоянии ни одним из них
даже пошевелить.
- Ш-ш-шутите?! - прошептал он, сильно заикаясь и очень надеясь, что
это так и есть, что сейчас все прояснится.
- Вы забываетесь, милостивый государь! - гневно проговорил незнакомец.
- Со мной подобным образом ещё никто не позволял себе разговаривать!
"Нет-нет! Этого не может быть! - в панике подумал Сосновский. - Это
сон! Все это мне сниться!" - Он попробвал себя ущипнуть, но не смог даже
пальцем пошевелить.
- Но ведь вас же нет! - жалобно воскликнул.
- Как же меня нет, когда вот он - я, - мрачно рассмеялся незнакомец. -
Забавно! Ваша матушка-грешница говорила мне о вашем своеобразии, о том, что
вы никогда, ни во что и никому не верите. Но я никак не предполагал, что
настолько.
- Моя матушка?! - пролепетал несчастный Виктор Ильич. - Но она давно
умерла.
- Вы что же, опять мне не верите?! - очень удивился мужчина. - Но она
сама может вам это подтвердить.
Он щелкнул пальцами и в тот же миг рядом с его креслом Сосновский
увидел свою мать. Но, Боже, что же...
- Не сметь! - закричал незнакомец и даже подскочил в кресле. - Не
сметь вспоминать при мне этого... Не люблю!
Но Виктор Ильич не обратил на него внимания. Он смотрел на мать и
плакал от жалости к ней. Что же с ней сталось! Он помнит, какой веселой,
шумной она была при жизни. Как любила наряды, шумные застолья с шампанским,
что б пробка в потолок, любила мужчин. Это она не раз говорила ему: "Все
здесь, Витя. Здесь начинается и здесь кончается. Все остальное - враки!"
Как же сейчас она не похожа на ту, прежнюю, в этом темном, изглоданном
временем, рубище, с худым, бледно-синюшным одутловатым лицом, сгорбленная,
поникшая. А этот затравленный взгляд, некогда сверкавший задором и
лукавством? Бедная, бедная! Да как же это?! Да что же это?!
- Скажи ему, старая перешница, кто прав? - проговорил незнакомец.
- Он прав, Витя, - сказала покорно мать. - Ты ему не перечь, а то хуже
будет. Прости меня, сынок!
- А вот этого не надо! - раздраженно проговорил дьявол (Виктор Ильич
окончательно поверил в его существование). - Не люблю! Пошла вон! - Он
вновь щелкунул пальцами и мать исчезла.
- Почему же вы так с ней?! - жалобно проговорил Сосновский.
- Я с ней так, как она того заслуживает. Понял? Учить он тут меня
будет, - проворчал дьявол. - Собирайся?