"Владимир Константинов. Жестокие игры 2 (роман)" - читать интересную книгу автора

свет. Тот это сделал и, пожелав споконой ночи Виктору Ильичу, направился к
двери.
- Ты это... Ты посиди тут... - Сосновский указал на кресло, в котором
только-что... Фу, черт! Глупость какая! Так можно и того... Свихнуться
можно. Ага.

Звонок с Кавказа нашел его утром ещё в постеле. Но это был не тот
звонок, которого он ожидал. Совсем не тот.

Глава восьмая: Говоров. "Ни все коту масляница".

После выхода статьи в американских газетах, которую тут же
перепечатали все наши, мой шеф стал походить на призрак, кем-то очень
здорово обиженный еше при жизни. Под глазами темные круги, взгляд
затравленный, тугие щеки сдулись и теперь висели под подбородком двумя
сморщенными мешочками. Разом ссутулился, ходил медленно, притаскивая правую
ногу - говорят, что он её когда-то, ещё в детстве, ломал. И не мне одному,
но и всем стало ясно, что этому почтенному гражданину пора подумать о
вечности, чем о презренном металле. Да он и, наверняка, об этом стал
подумывать. Как-то мне пожаловался:
- Зря все это. Сейчас бы возглавлял какой-нибудь институт. Много мне
надо, верно? Зато душа бы была спокойна.
Поистине, тимор эст эмэндатор аспэрримус (страх - самый суровый
наставник). Есть надежда, что он ещё сделает из него человека. Словом, мой
шеф не был героем, не обладал мужеством и достаточными физическими данными
для преодоления ударов судьбы. А умственные способности теперь у него были
на уровне условных рефлексов. Теперь он постоянно звонил своим
многочисленным знакомым и жаловался им на мерзкую погоду, на свой желудок,
который что-то там не так переваривает, на жену, дочку, но больше всего -
на американцев, оказавшихся такими непорядочными. Для себя он уже твердо
решил, что никаких дел с ними больше иметь не будет.
Я продолжал регулярно снабжать его дезинформацией о планах Потаева.
Танину это уже было не нужно, но он был мне благодарен за "преданную"
службу. В другое время и при других обстоятелствах я, возможно, ему бы
по-человечески посочувствовал. Но я был разведчиком. А слабость для
разведчика - слишком большая роскошь.
А мои дела шли... Если скажу - хорошо, то слишком погрешу против
истины. Он шли отлично. Судите сами. У руководства ФСБ я уже умудрился
схлопотать благодарность. Танин подарил мне бутылочного цвета "шевроле" и
благословил квартиру. Потаев предложил стать соучредителем новой фирмы и
вложить полученный миллион в весьма выгодное дело - разработку берегового
шельфа на Дальнем Востоке, где, по его словам, несметные запасы нефти, что
та только и ждет, чтобы мы её взяли. Я сказал - подумаю. Этот миллион
долларов принадлежал не мне, а государству в лице органов ФСБ. Поэтому оно,
государство, имело право решающего голоса. Но. похоже, что мои
непосредственные шефы слишком перенервничали от свалившейся на головы суммы
и никак не могли решить - соглашаться ли мне с предложением или - нет. А
пока я положил доллары в банк того же Потаева. Мои отношения с Майей
Павловной, этой современно Цирцеей делового имблешмента, продолжались.
Подозреваю, что у неё когда-нибудь лопнет терпение и она превратит эту