"Владимир Константинов. Жестокие игры 2 (роман)" - читать интересную книгу автора

никогда не имел удовольствие слышать фамилии, которую вы изволили назвать.
Как там его?
Теперь у моего визави окаменела на какое-то время и нижняя половина
лица. И он стал совсем походить на каменную бабу - божество древних скифов,
населявших некогда великие просторы моей Родины и ассимилировавшихся в
многочисленных славянских племенах. Это продолжалось минуты две - никак не
меньше. После чего нижняя часть его лица немного отошла и пришла в
движение.
- Глупо. Глупо с вашей стороны это отрицать. У нас есть прямые
свидетельства этому.
- В таком случае, вы совершаете не левис (маленькую), а кульпа лята
(большую ошибку). Ваш стукач, простите, агент вероятно имеет на меня
большой зуб. Возможно я отбил у него девушку, а может быть выставил при
почтенной публике на всеобщее посмешище, что с моими способностями, в коих
вы, надеюсь, уже успели убедиться, я это могу сделать с каждым. Не знаю, не
знаю. Но чем-то я его очень обидел. Если бы имел возможность на него
взглянуть, то ответил бы более определнно. Так вот, этот ваш стукач,
простите, агент решил с вашей помощью свести со мной счеты. Весьма сожалею,
но вы попались на удочку этого недостойного субъекта. - Я вежливо улыбнулся
и развел руками, как бы говоря - жаль, но ничем не могу помочь, выбирайтесь
из собственного дерьма сами.
На лице моего собеседника стали проступать первые признаки нервного
возбуждения в виде склеротического румянца. Похоже, что этот господин
маленького роста, в свободное от основной работы время далеко не
безупречен, подвержен, так сказать, мелким порочным страстишкам,
употребляет и даже очень.
- Значит, не хотите по хорошему, - с нескрываемой угрозой проговорил
каменный алкоголик.
В споре интеллектов всегда проигрывает тот, кто прибегает к последнему
доводу - демонстрации силы. И я почувствовал себя победителем. Кроме того,
в нашем споре я имел определенное преимущество. Он не знал, чем все это для
него закончится. А потому, нервничал. Я же наверняка знал, что случится с
тем зерном, попавшем между двумя мощными жерновами. А потому, был спокоен.
- По хорошему - это как? - спросил с наивной улыбкой.
И этого невежду, долгое время рядившегося в тогу добропорядочного
джентльмена, прорвало, и он показал свою истинную звериную сущность. Даже
его стеклянные глаза ожили и теперь горели не утоленным волчьим огнем. Он
вскочил и, подступая ко мне, закричал, заразмахивал руками:
- Молчать, так-перетак! Ты кому это, сученок?!... Ты кому это
лапшу?... Кому?! - Его пудовые кулаки уже мельтешили перед моими глазами. Я
не успевал за ними следить.
- Ну зачем же так расстраиваться! - "посочувствовал" я. - Вы какой-то,
право слово, Ушат Настырович, нервный. Выпейте водички, брома наконец,
успокойтесь.
Мое "сочувствие" его окончательно доконало. Он схватил меня за грудки,
легко оторвал от дивана и так сжал мне горло тяжелой десницей, что я
почувствовал себя маленьким и жалким Дон Гуаном в объятиях "Каменного
гостя". Проблема оказаться вместе с ним в преисподней меня отнюдь не
прельщала. Нет. По моему твердому убеждению Там меня должен ожидать более
высокий уровень жизни. Потому я воспротивился такому хамскому обращению и