"Владимир Константинов. Жестокие игры 2 (роман)" - читать интересную книгу автора

что-то непредвиденное. Спросил:
- В чем дело?
- Первенцева нигде нет, - ответил Реваз и развел растерянно руками.
- То-есть, как это - нет?! Он что, испарился?! - закричал Бахметов.
Дело обретало скверный поворот.
- А шут его знает. Может и испарился. Мы все вокруг обшмонали. Как
сквозь землю.
- Не молоти чушь! - взвился Тагир. - Плохо искали.
- А ты на меня не кричи, да? - крепко обиделся самолюбивый и
вспыльчивый Салигеев. - Я тебя предупреждал, что добром это не кончится.
В это время в дверь деликатно постучали. Бахметов с Салигеевым
недоуменно переглянулись - кто бы это мог быть в столь поздний час? Дверь
медленно открылась и в проеме повился подполконик ФСБ Павел Иванович
Кольцов.
- О чем спорим, господа? - спросил он с улыбкой. - Может я смогу
разрешить ваш спор?
И Бахметов понял, что подполковник в курсе всего того, что случилось.
Только этим можно было объяснить его ночной визит. Он горячо прошептал на
ухо Реваза:
- Кровь из носу, но найди мне Первенцева живого или мертвого. Лучше -
мертвого. Понял?
- Понял, - прошептал в ответ Салигеев и пулей выскочил из комнаты.
Кольцов тем временем по хозяйки уселся в кресло и, насмешливо глядя на
Бахметова, сказал:
- Ну, рассказывайте, Тагир Казбекович, как вы дошли до жизни такой?

Глава вторая: Говоров. Помощник.

Кто же мог предположить, что моя пассия воспылает столь безумной
страстью, что даже забудет о культе своего неподражаемого тела и будет так
расточительствовать им, требуя от меня адекватных действий. Моя энергетика
трещала по всем швам, а физические силы нуждались в пополнении, причем,
очень срочном. Иначе скоро буду походить на ипохондрика, качаемого ветром.
Поэтому на очердное требование Окуневой - немедленного переезда в её
трехэтажный "Эдем", я ответил категорическим отказом, облачив его в более
или менее приемлимую форму. Майя обрела дурную привычку - после каждого
моего грубого слова впадать в прострацию, а то и лишаться чувств.
- Любовь моя, - сказал я, равнодушно гладя её роскошное тело, - мы с
тобой погрязли в неге и праздности. А ещё древние греки говорили: "Оциа
дант вициа" (праздность рождает пороки). А потому, чтобы не деградировать
до уровня двух влюбленных шимпанзе, нам с тобой надо срочно заняться делом.
- Работа - не волк... - с дурацким смешком начала она, пытаясь
превратить мои серьезные намерения в глупую шутку. Очень не хотелось ей
менять стиль жизни. Но я самым решительнешим образом её перебил. Сказал
строго:
- Майя, я удивляюсь твоей несерьезности и безответственности. Еще
Ромэн Роллан однажды заметил: "Когда в жизни нет иной цели, кроме
себялюбивого счастья, жизнь вскоре становиться бесцельной".
- Дурак он - твой Роллан, - безапелляционно заявила она. - Все
философы были импотентами, потому и говорили всякую чушь.