"Андрей Константинов. Дело о 'Красном доме' ("Андрей Обнорский" #13) " - читать интересную книгу автора

Ну а надо ли девушке в девятнадцать лет постригаться в монахини? Ничего
удивительного не было в том, что Олег пригласил Катю поужинать, потом позвал
на день рождения к товарищу. И она согласилась.
На празднике Олег напился и стал жарко дышать неопытной простушке в
лицо, хватать за коленки.
- Отстань, отпусти, - отбивалась Катя, а когда поняла, что сила не на
ее стороне, растерялась и - завизжала.
В общем, оскандалилась из-за него в доме главврача Витиной больницы -
он-то и был товарищем Олега. Алапаев совсем разошелся: чуть не повалил стол,
дрался. Невменяемый он, сумашедший. Грозился расправиться с ней, как только
выпадет случай.
Сладострастный поганый мент - я представила нагловато ухмыляющуюся
рожу, плоский боксерский нос, белые бешеные глазки, кулаки с плоскими
костяшками, натренированные на прессовке подследственных в застенке.
Нет, пора отвлечься. От долгого сидения в полутемном сыром кабинете
перед открытой форточкой с далеким солнечным пятном на стене напротив, с
сумасшедшим стрекотанием воробьев, в голову лезут ненужные бытовые мысли.
Пятичасовые беседы с клиентами доводят до головокружения и маразма. Но разве
можно испытывать злобу к человеку, которого в глаза не видела?
Конечно, большое счастье, что не надо выскакивать из постели и мчаться
на опознание трупов, не надо вглядываться в кровавые пятна на асфальте.
- Это только за границей судьи белые парики надевают, - любил повторять
Зудинцев. - А у нас каждый в прокуроры лезет, в обвинители, и без
образования, не то что без парика, - в часы уныний только Георгий Михайлович
умеет ободрить. Но он сейчас в подполье. Отслеживает каналы торговли
незаконным оружием.
Катя постепенно успокоилась, закинула ногу на ногу и шумно вздохнула:
- Тогда, на первом пикнике, он спрашивал, почему я выбрала
экономический факультет. А я не понимала его: разве интересно смаковать
описания разложившихся трупов, найденных на помойке, зубрить, как таблицу
умножения, приметы уголовников? Он приглашал меня в кафе, обещал показать
рабочий кабинет. Кто же знал, что он маньяк?
В дверь просунулась голова Горностаевой. Она усиленно мигала, давая мне
за спиной собеседницы папуасские знаки, смысл которых сводился к простой
констатации факта: Валентине опять лень идти в кафе одной, а в целом
агентстве ей не сыскать более благодарного слушателя. Своей манерой
беседовать о сокровенных тайнах сразу со всеми присутствующими, как если бы
они были пациентами клиники для слабослышащих, Валя напоминала мне бабушку.
Я обычно мужественно внимала звонкому шепоту Горностаевой, переходящему в
сдавленный крик. Темы монологов не отличались оригинальностью: увольнения в
Комитете финансов, обстрел машины алкогольного магната, последние похождения
Скрипки. А душа Валентины на этом отдыхала.
Стоило мне выйти за дверь, как Горностаева торжествующе прокричала:
- Бросай эту кикимору. Обнорский зовет: еще одна старуха в Озерках
пропала. Но не безродная. Сестра покойной согласилась написать заявление в
милицию.
Я пообещала зайти к Обнорскому сразу; как только освобожусь, и
вернулась к Кате.
Было заметно, что критика коллеги по перу долетела до Катиного слуха.
Девушка, не обращая внимания на приближающиеся шаги, напряженно