"Андрей Константинов. Дело об утонувшей кассете ("АНДРЕЙ Обнорский") " - читать интересную книгу автора

этих лекций на факультете. Да и сам Обнорский был для нас,
студентов-журналистов, личностью известной и почитаемой. Ну как же, живой
классик! Его "Переводчик" ходил на факультете по рукам. Как и все, я
глотала его книги запоем, но лихо закрученные сюжетные линии меня
интересовали мало. От строчки к строчке меня гнал интерес к необычайно
притягательному главному герою. Этот человек искал истину, находил ее,
совершал ошибки и всегда расплачивался за них сам.
Лекции Обнорский читал довольно сумбурно, но очень увлеченно. Говорил,
что профессиональная журналистика обвалилась, что новую школу еще только
предстоит создать. На фоне общего раздрызга, который царил тогда на
факультете, он излучал уверенность. В его словах была убежденность
человека, знающего и любящего свое дело. Одним словом, я твердо решила
забросить литературную критику и посвятить себя журналистскому
расследованию.
После того как Обнорский закончил лекцию, я подошла к нему и нахально
сказала, что хочу быть расследователем. Он посмотрел на меня несколько
удивленно, очевидно не ожидал подобной наглости от невзрачной студентки, и
спросил: "А что вы умеете?" Я скромно потупила взор и ответила, что умею
пока немного, но хочу учиться, что согласна быть стажером и вообще кем
угодно - так глубоко запали мне в душу его слова... Моя лесть возымела
действие. После минутного молчания мэтр сказал: "Ну что ж, давайте
попробуем".
Девчонки с курса говорили мне потом: "Ну, Горностаева, ты даешь! Все
пять лет тихоней прикидывалась, а тут вдруг к Обнорскому подъехать
сумела". - "Да, я та еще штучка", - отвечала им я.
Тогда я очень гордилась собой. Попасть в агентство, о котором в городе
ходило множество самых разнообразных слухов, было совсем не просто. Сегодня
мои восторги несколько поубавились, потому как расследователя из меня явно
не получается. Наверное, я несколько переоценила свои силы.
На английский я опоздала. Там уже вовсю шла проверка домашнего
задания, которое я, конечно же, не подготовила. В нашей группе, которая
изучает язык с нуля, особыми успехами не блистает никто. Разве что
Зудинцев, который наверняка хитрит и имеет об английском хотя бы некоторое
представление.
Наша молоденькая учительница пытается быть строгой. Она забавно
складывает руки на столе, как делают это первоклассники, и говорит: "Прошу
вас учить слова. Иначе я буду ругаться". Но ругаться она не умеет, а слов
мы не учим. Да и когда нам их учить...
Отмучившись после английского, я заглянула в отдел Марины Борисовны в
надежде покурить с ней в ее уютной комнате. "Ой нет, Валюта, пойдем в
коридор, - сказала она. - Посмотри, как у меня стало красиво после ремонта,
не хочется дымить здесь". Я с тоской посмотрела на свое любимое кресло и
вышла вслед за Агеевой в коридор.

Несмотря на значительную разницу в возрасте, нас связывают дружеские
отношения. Агеева всегда в курсе всех дел, которые происходят в агентстве,
и как начальник архивно-аналитического отдела знает множество имен и кликух
представителей криминального мира.
Я люблю эту красивую женщину, избалованную мужским вниманием и
обладающую довольно язвительным язычком, на который лучше не попадаться.