"Группа ликвидации" - читать интересную книгу автора (Гамильтон Дональд)

Глава 7

Я вздохнул, повесил трубку, обернулся, снова глубоко вздохнул и распахнул дверь. Это была Сара Лундгрен. При тусклом освещении нестандартный цвет ее волос было невозможно различить. Волосы под небольшой твидовой шляпкой выглядели теперь просто яркими. На этот раз она показалась мне более миловидной и женственной после вечера, проведенного в компании чопорной и статной Лу Тейлор. Мгновенно возникшее у меня подозрение, что я открываю дверь навстречу опасности или даже смерти, тут же сменилось преувеличенной радостью узнавания.

- Все чисто? - спросил я и с удовольствием отметил, что мой голос звучал ровно. Она кивнула.

- На мой взгляд, да. Я оставила машину на том конце парка. Мы можем сесть там и поговорить.

Припаркованные автомобили нравятся мне не больше одиноко торчащих телефонных будок. Все, что надо в таких случаях, - это небольшая мина с надежным взрывателем или одна точная очередь из автоматического оружия. На свете нет такого места, о котором можно заранее сказать, что оно гарантировано от любой неожиданности. Но ведь я был простой фотограф-провинциал или, с другой стороны, предпенсионного возраста отставник, нехотя вернувшийся обратно в строй - и потому я не должен был задумываться о подобных вещах.

- Вы не спешили покончить с ужином, - сказала она, ведя меня по тропинке, не примеченной мной в темноте. Ее каблучки тихо цокали по невидимым плитам. - Вам что, пришлось заставить эту женщину рассказать всю историю ее жизни? Или вы поведали ей свою собственную? По крайней мере, вы могли бы избежать часового сидения за чашкой кофе. Вы же должны были понять, - если, конечно, удосужились об этом подумать, - что я не переоделась с тех пор, как прошлой ночью отправилась в Гетеборг!

Все это было похоже на то, как если бы я опять был женат, хотя, надо сказать. Бет никогда не была такой занудой. Я вдруг подумал о том, как поживают Бет и ребятишки в Рино. Этот город - не лучшее место для детей.

- Вам не обязательно было все время сидеть у нас на хвосте, - сказал я. - Вы же и так знали, что мы вернемся в отель.

- Разве вам известно, что я должна делать? - спросила Сара недовольно. - Да не больше, чем мне известно о том, что вам надлежит делать. Все, что я знаю, так это то, что я не должна спускать с вас глаз, пока вы здесь - по просьбе вашего начальства, подтвержденной моим начальством. Когда я получаю приказ, я ему подчиняюсь!

Я слушал ее резкий голос и цоканье ее крепеньких каблучков и мысленно отделил и то и другое от всех ночных шумов - отдаленного гула автомобилей и мягкого шепотка бродяги-ветра. И, тем не менее, звуков было больше, чем следовало ожидать. Это был не треск сломанной ветки и даже не шуршанье упавшего листа. Просто старый инстинкт опытного охотника подсказал мне, что мы не одни в этом ночном лесу. Сара резко остановилась.

- Вы слышали? Мне кажется, я слышала какой-то шум.

- Нет, - удивленно произнес я. - Я ничего не слышал.

Она напряженно рассмеялась.

- Я становлюсь нервной, когда устаю. Наверное, я просто перетрусила... Господи, я живу в Европе так долго, что уже говорю, как британка. Ну, пошли.

У нее оказался "харманн-гайа" - сексапильный "фольксваген". Других автомобилей на стоянке не было. Машина стояла на обочине широкой улицы с оживленным движением - даже в столь поздний час. Я и не думал, что до цивилизации, оказывается, было рукой подать. В это время мимо нас пронесся мотороллер. За рулем сидел парень, а аккуратненькая девушка, в бьющейся на ветру юбочке, изящно примостилась, свесив ноги на левую сторону, на заднем сиденье. Двое влюбленных. Я воочию представил себе гневную реакцию американской девушки на предложение вот так прокатиться с ветерком после того, как она пришла на свидание с кавалером, вырядившись в туфли на высоких каблуках, нейлоновое платье и белые перчатки. За моей спиной парк безмолвствовал. Кто бы ни был там теперь, они стояли не шелохнувшись. И мы тоже.

- Ну же, залезайте! - сказала нетерпеливо Сара. Она уже восседала за рулем.

Я занял место слева от нее и потянул дверцу. Дверца закрылась мягко и тяжело, точно захлопнулась мышеловка. Она закурила. Пламя спички вырвало из тьмы ее лицо, похожее на призрак, - изумительно красивое. Трудно было ее слушать, не видя лица, и думать, что она, оказывается, очень красивая женщина. Жаль, что на словах она такая строптивица!

- Хотите? - предложила она, протягивая мне пачку сигарет - возможно, в знак примирения. Я покачал головой.

- Бросил. В фотолаборатории это мешает. Трудновато, знаете, навести резкость при фотопечати в комнате, полной табачного дыма. 1

- Не надо вешать мне на уши эту фотографическую лапшу, мой друг, - сказала она с коротким смешком.

- Но так уж получается, что это правда, - возразил я. - Я ведь и впрямь немало поработал с фотоаппаратом. Потому-то мне и поручили это дело - не забыли еще?

- Ладно, так что же вам удалось сегодня выяснить?

- Она едет в Кируну со мной. Она горит желанием посмотреть на гения за работой - удостовериться, что он не забудет вставить пленку в аппарат или еще что-то в таком же духе. Мы не вдавались в подробности относительно истинной причины ее стремления поехать туда. - Помолчав, я добавил: - А кто такой Веллингтон?

- Кто?

- Джим Веллингтон. Ее гость, причем явно побывавший у нее в номере не один раз. Он чувствовал там себя как дома. Здоровый парень с вьющимися волосами. Она говорит: просто знакомый. И еще говорит: очень милый.

- Американец?

- Или искусная подделка. Он упомянул Балтиморский клуб фотолюбителей, дав понять, что имеет "звездную" членскую карточку.

- Я наведу справки, - сказала Сара. Она достала записную книжку, подставила чистую страницу к свету уличного фонаря и записала. - Веллингтон. Приметы?

Я перечислил.

- По ее словам, он представляет здесь некую американскую фирму по производству пластмасс.

- Что-нибудь еще можете о нем сказать? Я покачал головой:

- Нет.

То, что Джим Веллингтон был членом одной из наших оперативных групп во время войны и однажды летел с некоего английского аэродрома через Ла-Манш, я решил пока держать при себе. Не то что эта информация сразу же характеризовала его как честного и добропорядочного гражданина: многие из тех, кто рисковал своей шкурой ради торжества идеалов демократии в те далекие времена, с тех пор нашли своему завидному мужеству и боевому опыту куда менее достойное и куда более доходное применение. Но у меня был такой материал на этого парня, которым здесь, кроме меня, похоже, никто не обладал, и я не собирался бросать этот материал в общий котел, не удостоверившись, что мне он больше не нужен. В конце концов, он-то про меня молчит. И я моту оказать ему ту же услугу, если, конечно, сочту его достойным моих благодеяний.

- Что-нибудь об этой женщине? - спросила Сара. Я вновь покачал головой.

- Очень немного. Она хорошо играет роль безутешной вдовы: озлоблена, но абсолютно беспомощна в роли суровой мстительницы, так что ей только остается отважно создавать себе литературное реноме. Что у вас, ребята, на нее есть?

- Есть у нас вот что: их "пежо" был изрешечен пулями. Нам потом показывали этот автомобиль. Он был как сито. Отверстия были настоящие: из салона через них можно было видеть небо. Много крови в салоне. Человеческой крови - мы это проверили. Урна с прахом была захоронена потом. Отдать на экспертизу этот прах не представилось возможности, да это не могло бы ничего доказать. Люди, с которыми мы имеем дело, в случае необходимости способны мгновенно добыть нужное для кремации тело, и, как я полагаю, все трупы имеют одинаковый состав неорганических веществ. Вдова присутствовала на церемонии с повязкой на шее и со слезами на глазах. Повязка была настоящая и была наложена на настоящую рану. Что касается слез, то наш источник не может поручиться за их аутентичность. Но факт остается фактом: Гарольд Тейлор исчез как раз в тот момент, когда многие наши сотрудники разыскивали его, чтобы задать несколько вопросов - и причем исчез он там, где не должен был находиться: туда он мог добраться только при помощи людей с той стороны.

- А многие ли факты из его статьи подтвердились? - спросил я.

Она коротко рассмеялась и выпустила струю табачного дыма в ветровое стекло. Я в принципе не имею ничего против курящих женщин, но с тех пор, как сам бросил курить могу сказать, что запах духов нахожу куда более приятным, нежели запах табака.

- А что же тут можно опровергнуть, Хелм? Он изображает Каселиуса огромным мужчиной с черной бородой - этакий русский казак с раскатистым хохотом. На первый взгляд все это представляется очень неправдоподобным - слишком уж вызывающая внешность для человека, посвятившего себя разведывательной работе, но это мог быть и маскарад, к которому Каселиус прибегал от случая к случаю. В любом случае другим описанием мы не располагаем, так что мы не можем его оспаривать. Тейлор описал организацию. Это их стандартное подразделение, так что он оказался недалек от истины. Он описал несколько типичных операций. Некоторые нам известны. Он мог узнать о них из нашего же источника. Эта информация, разумеется, считается конфиденциальной, но у него была репутация дотошного человека. Что касается других операций, то проверить, имели они место или нет, просто невозможно. Допустим, некто сфотографировал некий секретный документ, положил его на место, а негатив переслал Каселиусу - но как мы узнаем о его существовании, пока этот документ не начнет работать против нас?

- А нет ли такой вероятности, что сам Тейлор и есть Каселиус и что он использовал столь хитроумный способ выйти из игры?

Сара бросила на меня хмурый пронзительный взгляд.

- Кто вам подал эту идею? Вам что-нибудь говорила эта женщина?

Я мысленно дал себе затрещину. Мне бы надо постоянно помнить, что я имею дело с женщиной, у которой склад ума спецагента разведслужбы: и не следует ставить на нее капканы. Ни один агент разведслужбы не может допустить возможности, что кто-то в состоянии до чего-то додуматься самостоятельно. Любая информация, которой он обладает, когда-то содержалась в "утечке", осуществленной другим агентом - скорее всего тем, кому следовало бы держать язык за зубами, а посему такого болтуна следует выявить и строго наказать. В этом плане мозг разведчика работает в точности как мозг агента службы безопасности. Когда имеешь дело с сотрудниками разведки или службы безопасности, надо придерживаться одного правила: не умничай, они не признают существования мозгов в чужих головах.

- Да что ей говорить? - сказал я. - Это ведь и гак вполне очевидно, не так ли?

- Уж не знаю, насколько это очевидно, - сказала она, закусив губу. - Мы, разумеется, обсуждали такой вариант. Очень занятно, что вы заговорили об этом сразу же после столь долгой беседы... Так что, миссис Тейлор сама подбросила вам эту идею - может быть, в косвенной форме?

- Нет, уверен, что нет, - настаивал я. - Я все это сам придумал.

- Ну, должна вам сказать, - продолжала она, все еще не удовлетворившись моим объяснением, - что мы, конечно, не относимся серьезно к такому варианту, но мы уже долго отслеживаем его перемещения за последние несколько лет и проверяем, нет ли совпадений между его поездками и местом проведения операций, в которых был замешан Каселиус. Тейлор в последние годы довольно много разъезжал - он работал над статьями для нескольких журналов. Он считался известным американским журналистом, и у него повсюду было много знакомых. Знаете, в наши дни распространяется много антиамериканской пропаганды в Европе, но вместе с тем в правительствах многих стран есть высокопоставленные чиновники, которые готовы сказать американскому журналисту то, чего они никогда не скажут кому-либо другому. У них у всех есть своя корысть, и все они надеются, что дядюшка Сэм польстится на них, стоит им только создать себе хорошую рекламу. Можно догадываться, что у Тейлора просто был нюх на таких людей. И еще, насколько я могу судить, этому бонвивану доставило бы немалое удовольствие выставить самого себя супершпионом - да еще вдобавок ко всему с казацкой бородой и оглушительным хохотом - как раз накануне своего инсценированного убийства и бегства на ту сторону. Это было бы вполне в духе его странного чувства юмора.

В ее голосе звучали нотки неодобрения. Ясное дело, она терпеть не могла юмористов-бонвиванов.

- Ну, разумеется, вовсе не обязательно, что Каселиус - это Тейлор, - сказал я. - Может быть, он просто работал на него, а потом решил, что дело принимает опасный оборот и что пора смываться к боссу под крылышко. Но вот как ему удалось все это скрывать в течение стольких лет от жены?

- Вам это представляется невероятным, не правда ли? - сказала Сара. - И, тем не менее, ее подстрелили, это несомненно. Кроме того, мы же не знаем, как жили супруги Тейлоры. Известно, что мужья очень скоро устают от своих жен, тем более, когда те узнают о них слишком много.

- Да, но она до сих пор считает, что он спас ей жизнь, - сказал я. - Или, во всяком случае, так она утверждает. А это может означать, что один из них двоих великий актер. Так, ну давайте подведем итоги. Мы можем отнестись к статье Тейлора с двух точек зрения. С одной стороны, это все чистая работа, и Тейлор просто, на свое несчастье, слишком много раскопал - как, мы не знаем, - и допустил большую ошибку, опубликовав эту статью. Поэтому его заманили в ловушку и прикончили, чтобы не дать ему растрезвонить по всему миру то, о чем он умолчал в первой своей статье и о чем мог написать в следующей. Его жена случайно осталась жива, и ее отпустили после довольно длительного "обследования", в ходе которого они выяснили, что ей ничего не известно и она не представляет опасности.

- Да, - согласилась Сара. - Это может быть так. В таком случае вы попросту теряете с ней время.

- Она неглупая девушка, - сказал я. - Мне приходилось терять время в куда более скучных компаниях. - Женщина, сидящая рядом со мной, недовольно завозилась: может быть, она восприняла мое замечание как личное оскорбление. А я бодро продолжал: - Другая же вероятность заключается в том, что Тейлор и есть Каселиус или работает на него, и его статья своего рода дымовая завеса, которую он напустил, решив, что персонажу по имени Гарольд Тейлор, американскому журналисту, пришла пора патетическим образом покинуть сцену. В этом случае, само собой, статья эта не стоит и бумаги, на которой написана. А что с женой? Пытался ли он убить ее, чтобы - заткнуть ей рот, или, может быть, он просто устроил чудовищную пальбу, чтобы его смерть в ее глазах выглядела более правдоподобной. И при этом одна пуля случайно угодила в нее. В таком случае она опять-таки невиновна и мы теряем с ней время. А может быть, она с ним в сговоре, может быть, она послана им для выполнения какого-то злодеяния - ведь он теперь не рискует здесь появляться. В этом случае как вы можете объяснить ее ранение? - Пластическая операция, - сказала Сара.

- Ну, тогда она должна любить этого парня безумно, коль скоро решилась до конца своих дней ходить с этим шрамом на шее и говорить мужским баритоном.

- Ну, может быть, хирурги пообещали ей, что, когда задание будет выполнено, они вернут ей первозданный вид, - сказала Сара. - Как бы там ни было, женщины ради мужчин совершают странные поступки.

- И мужчины ради женщин! - поправил я ее. - Засим наш урок моральной философии на сегодня завершен, не найдя логического завершения. Не соблаговолите ли вы сделать какие-нибудь заключительные замечания прежде, чем мы объявим нашу конференцию закрытой?

- Нет, - покачала она головой и насупилась. - Нет, но... Послушайте, Хелм...

- Да?

- Если вы найдете Каселиуса... - ее голос угас.

- Да?

Она глубоко вздохнула и повернулась ко мне.

- Прежде чем вы... Прежде чем я окажу вам помощь, я должна знать ваши намерения... Собираетесь ли вы вывезти его в Штаты, или вы просто сдадите его шведским властям?

Я удивленно взглянул на нее.

- Дорогая, это же вас совершенно не касается. Я получил приказ. И давайте оставим эти разговоры. - Потом я нахмурился. - Какая вам разница? Вы что, положили глаз на этого таинственного незнакомца?

Она надменно вскинула голову.

- Не грубите! Но...

- Вне зависимости от его ценности для другой стороны, - продолжал я, - которая, как я слышал, измеряется двумя бронетанковыми дивизиями или же эквивалентным числом полностью снаряженных ракетных баз, так вот, вы же сами сказали, что он несет ответственность за смерть нескольких ваших коллег, не считая гибели - или исчезновения - Гарольда Тейлора.

- Я не несу моральной ответственности за Каселиуса, Хелм, - сказала она холодно. - Я морально ответственна только за себя.

- Отлично, дорогая, тогда...

- Вас послали, чтобы убить его, не так ли? В этом заключается ваша работа - загнать человека, точно дикого зверя, в западню и уничтожить. И мне предлагается... помогать вам в выполнении вашего задания?

- Продолжайте, - подбодрил я ее, когда она замолчала.

- Я работаю в разведке, - сказала она. - Да будет вам известно, мистер Хелм, что я - шпион, а это, я бы сказала, не слишком уважаемая профессия, но моя работа заключается в сборе и анализе информации. Я не выступаю в качестве гончей для охотников за черепами. Даже при том, что вы не кажетесь мне особо удачливым охотником, все равно... Факт тот, что... - пепел с сигареты упал ей на платье, и она, явно раздраженная этим досадным происшествием, быстрым движением руки смахнула его на пол и вновь обратила все свое внимание на меня. - Там есть человек по имени Мак. И есть организация, которая нигде не фигурирует под своим официальным названием, но ее именуют "группа ликвидации", или "группа У". "У", мистер Хелм, значит: "убийство".

Такое я слышал впервые. Наверное, это придумал какой-то башковитый шутник, который работал у них много времени спустя после войны.

- Я вас внимательно слушаю, дорогая, - сказал я. - Что же дальше? Она подняла голову.

- Не называйте меня "дорогая", черт побери! Вы знаете, откуда у меня эта информация? Не с нашей стороны - с их! Уже многие годы мы выслушиваем подлую пропаганду об американской "Mordsgruppe[3]" - слышим, посмеиваемся и опровергаем все эти домыслы, как можем, убежденные, что это всего лишь их неуклонные потуги оправдать существование собственного контингента наемных убийц. Помню, я была еще в парижской резидентуре и сама хохотала от души, когда кто-то на полном серьезе спрашивал у меня, не знаю ли я о таком Маке в Вашингтоне, которому стоит только указать пальцем на человека - и через некоторое время находят его труп. "Дорогой мой! - отвечала я в таких случаях, хихикая. - Неужели вы и впрямь думаете, что мы так работаем?" Но ведь именно так мы и работаем, не правда ли?

- Закончите ваш рассказ, Сара, - сказал я. - Давайте не будем тратить время на риторические вопросы.

- Когда нас предупредили о вашем прибытии, я сразу поняла: что-то тут не так, - продолжала она. - Хелм, разве мы растеряли все наши идеалы? Неужели им и впрямь удалось низвести нас на свой уровень? Неужели мир просто расколот на два враждебных лагеря, между которыми не существует никаких моральных барьеров? Мне просто было необходимо взглянуть на вас - вот почему я поехала в Гетеборг, хотя это было грубейшим нарушением правил. Мне надо было посмотреть, что за человек... Нет, я не буду с вами работать, Хелм. Я помогла вам, как могла. И теперь...

- И теперь - что?

- Неважно. Вы, конечно, можете подать официальную жалобу по своим каналам. Вы даже можете снять меня с должности.

- Не беспокойтесь, - сказал я и нащупал ручку дверцы. - Ни о чем не беспокойтесь, Сара. Продолжайте заниматься сбором и анализом важной информации. ...Ну, а я, пожалуй, вернусь в отель. И, пожалуй, лучше пешком - ибо ушел я именно пешком...

- Хелм, я...

- Что?

- Не смейтесь надо мной из-за того...

- Я и не собираюсь над вами смеяться, дорогая. Я уважаю все ваши чувства, все до единого.

- Разве вы можете понять, что я чувствую?! Неужели я не могу раскрыть вам глаза на то, как все это дурно?

Моя жена задавала мне те же вопросы. Она хотела, чтобы я понял ее чувства - и я все очень хорошо понимал. Она хотела раскрыть мне глаза на то, как это все дурно, - и я все видел. Все видят, что дурно в мире, и все только об этом и говорят - точно до сих пор не замечали, - но никто не может дать никакого практического совета, как сделать мир лучше. Когда-нибудь придет день, и мы будем питаться одними химикалиями и перестанем убивать животных. А пока мы жрем мясо и воспринимаем мир таким, каков он есть. По крайней мере, некоторые из нас.

- Спокойной ночи, Сара, - сказал я, вылезая из машины.

Уже на ходу я краем глаза заметил светящуюся арочку в воздухе: это она выбросила из окна сигарету. За моей спиной захлопнулась дверца. Крошечный фольксвагеновский двигатель заурчал и резко заглох. Я услышал ее приглушенный всхлип. А потом на меня кто-то бросился из темноты и сбил с ног.

"Бей только правой и молча зализывай раны, как и подобает мужчине", - говорил мне Мак, и, слава Богу, что мне хватило ума оставить нож в номере. Наступил тот замечательный момент, когда у меня сразу возникло искушение пустить его в ход. Нет лучшего оружия, чем нож, когда на тебя в кромешной ночи напали трое. Но ножа у меня не было, и предполагалось, что я не владею ни дзюдо, ни карате. А по мне, драка на кулаках - это просто детская забава. Я наподдал одному из них слегка коленом, надеясь, что тот примет мое движение за случайную конвульсию, и сбил в кровь костяшки правой о челюсти двух других. Бил я смачно.

Потом меня подхватили под руки, а другие двое уже выволокли Сару из машины и тащили по тротуару к нам.