"Тадеуш Конвицкий. Зверочеловекоморок " - читать интересную книгу автора

сидели на краю тротуара.
В школе тоже чувствовалось напряжение. Учителя не разрешали ни о чем
спрашивать. Даже те ребята, которым понадобилось в туалет, боялись поднять
руку. Уроки проходили в спешке, похоже было, школа стремится поскорее от нас
избавиться.
Потом я долго бродил по улицам. Пожалуй, было даже приятно, что все
напуганы, а мне одному не страшно. Я видел встревоженные взгляды прохожих,
которыми они прощупывали друг друга. Видел, как многие бессознательно
втягивали головы в плечи, предусмотрительно съеживались, опасаясь
неожиданного удара, или грома, или грохота рушащегося мира.
Улицу перебегал здоровенный парень. Под одеждой у него все тряслось,
как студень, такой он был толстый. Мы его звали Буйволом.
- Ты слыхал про комету? - крикнул он издалека.
- Слыхал.
- Потрясно, да?
И пулей влетел в продовольственный магазин самообслуживания. Эта комета
была прекрасным предлогом, чтобы лишний раз нажраться. Родителям Буйвола
сочувствовали все жильцы нашего дома. Даже дворник. Они были маленькие,
тщедушные, с вечным страхом в глазах. И надо же было природе именно с ними
сыграть такую злую шутку. Буйвол ел не переставая, круглые сутки. Кладовки,
шкафы, холодильник - все в доме запиралось на огромные замки. Но он, этот
Буйвол, сопя и кряхтя от нетерпения, взламывал все запоры. Уничтожал запасы
до последней крошки. Говорили, у них даже на мебели видны следы зубов, но
лично я в это не верю.
Как-то само собой получилось, что я свернул в соседний двор, где стояла
бронзовая статуя оленя. Да, просто оленя. Обыкновенного, рогатого. Кажется,
ее поставили охотники. Может, в благодарность за что-то.
Во дворе я увидел картину, которая раньше меня бы наверняка
взволновала. Но сейчас я остановился как будто от нечего делать, глядя без
особого интереса. Она (я и впредь не буду называть ее имени) в тех же самых
джинсах, только уже немного потертых, прыгала через резинку. Вы, конечно,
думаете, что вот-вот притащится этот венгр или перуанец. Ничего подобного. Я
тоже этого ждал, но он так и не появился. И, пока я там стоял, меня начали
одолевать сомнения: может быть, мне тогда привиделось, может, они никогда не
шли вместе по улице, не лопали беззастенчиво мороженое. Она остановилась,
стала завязывать шнурок, а сама будто мельком поглядывала на окна красного
дома, увитого хилым, безлистным сейчас виноградом. Но я-то понимал, что она
меня заметила и наблюдает краем глаза. Потом она что-то сказала подружкам,
эти идиотки захихикали, потом начали громко смеяться, просто-таки зашлись от
хохота. Умолкали на секунду, вроде бы одергивая друг дружку, и тут же снова
принимались ржать еще омерзительнее. Я сделал вид, что кого-то жду. Даже
повернулся спиной.
Она меня, честное слово, ни капельки не интересует. Прыгает, как коза,
и ведать не ведает, что ее ждет через три недели. Вообще-то, я не прочь был
бы оказаться в этот момент с ней рядом. Даже если б она мне руки целовать
стала, ничего бы ей не помогло. Хотя... как знать? Может, в конце концов я
бы позволил себя упросить. Но все равно это бы уже не имело смысла.
Поздно. Я ведь уже давно принял решение. И я направился в свой двор.
Попозже, может, еще выйду на улицу, погляжу, как развиваются события.
Во дворе я увидел дога, который сидел на ступеньках перед нашим