"Тадеуш Конвицкий. Зверочеловекоморок " - читать интересную книгу автора

Пес помолчал минутку, а потом нехотя проговорил:
- Потом узнаешь. Наберись терпения, старик. Мы пересекали проселочную
дорогу, когда из каких-то зарослей, кажется шиповника, выкатился довольно
большой петух. Перья у него на груди были будто залиты соусом, тощие крылья
небрежно сложены. К неопрятному клюву прилепились зернышки то ли ячменя, то
ли ржи. Двигался петух неуверенно: глаза его плотно затягивала белая пленка,
и вообще непонятно было, как он не сбивается с едва заметной тропки.
- Это Цыпа, - с отвращением пробормотал дог. - За усадьбой пивоварня.
Он там кормится на свалке, выжимки подбирает. Мерзость.
Только тут я услышал, что Цыпа чего-то напевает, а может, тихонько
постанывает, утомленный жарой или долгой дорогой. Мимо нас прошел, будто и
не заметив.
- Держись от него подальше, - понизив голос, сказал дог. - Известный
мошенник. Ты еще о нем услышишь.
Вскоре мы приблизились к большим железным воротам. Сквозь них была
видна посыпанная шлаком аллейка и газон, примыкавший к старой золотистой
усадьбе. На газоне под ярким зонтом кто-то сидел и читал газету.
- Эти ворота всегда на запоре, - тихо сказал дог. - Обойдем вокруг.
И пошел вдоль ограды из красных от ржавчины прутьев. За кустами сирени
и жасмина трудно было что-либо разглядеть. Мы брели в неизвестной траве,
похожей на карликовую пшеницу. Она была такая высокая, что даже огромный пес
время от времени исчезал среди бурых колосьев. Над нами пролетела птица с
длиннющим хвостом. Я решил, что это фазан. В таких парках только фазанам и
жить.
Дог внезапно остановился, насторожив черные уши.
- Что случилось? - спросил я.
- Тсс, - шикнул он и задвигал кожей на спине, сгоняя мошек. - Сейчас
что-то будет.
Мы довольно долго стояли не шевелясь. Тихонько звенели комары, на кусте
пела какая-то птица. Я еще никогда не слышал соловьев, но так петь мог
только соловей.
Вдруг в кустах что-то зашуршало, и к ограде с другой стороны подкатился
небольшой белый обруч из ореховой лозы. Отскочив от каменного цоколя, он
покачался между отцветшими калужницами и упал.
Я вопросительно посмотрел на дога. Он приподнял переднюю лапу, знаком
приказывая молчать. Послышались быстрые легкие шаги. Кто-то, раздвигая
ветки, пробирался сквозь кусты - вероятно, искал обруч.
И вдруг мы увидели перед собой девочку. Во всем белом: белое платье,
белая лента в волосах, белые носки и туфли. В руках она держала белую
палочку, вроде шпаги, тоже из орешника. Откуда-то я знал эту игру, где-то
про нее читал, даже, кажется, видел картинки, изображающие игроков в серсо.
Один бросает обруч, а другой должен, изловчившись, нанизать его на такую
тоненькую шпажку.
Девочка нагнулась, подняла обруч и тут заметила за оградой наши
неподвижные фигуры. Замерла, ошарашенно на нас глядя; видно было, что она
рада бы убежать, но не может, будто загипнотизированная какой-то могучей
силой. А я подумал, уж не удерживает ли ее пронзительный взгляд черных глаз
пса-изобретателя.
- Эвуня! - крикнул кто-то со стороны золотистого дома.
Девочка открыла рот. Красный солнечный луч скользил по ее голове,