"Владислав Конюшевский. Попытка возврата, книга 3 " - читать интересную книгу автора

опоздал на какое-то мгновение. Блин, ведь знал же, что пренебрежение
правилами всегда выходит боком, только не рассчитывал, что этот "бок"
проявится настолько быстро. И главное, насколько точно был выбран момент
атаки...
Эсэсовский нож только брякнул по полу, как вдруг у меня отцепился от
крепления фонарь и резанув лучом по глазам упал под ноги. И тут же фриц, из
крайне неудобного положения, нанес удар ногой, развернувший меня так, что
сектор обстрела Марату я перекрыл напрочь. Как это у него вышло, ума не
приложу, но тот удар получился на славу! Такое впечатление - как будто
лошадь лягнула! Причем в самое уязвимое место. Больно было настолько, что не
вздохнуть ни выдохнуть. Даже крикнуть не получилось - смог лишь выпучив
глаза схватиться за поврежденное хозяйство. А фриц, сорвавший с шеи
согнувшегося лопуха - Лисова автомат, упал на задницу и еще одним ударом
ноги отправив меня в сторону напарника, яростно оскалившись, нажал на курок.
Когда я, в свете валяющегося фонарика, второй раз за последние пять
минут увидел черный провал направленного в лицо ствола, в голове мелькнула
только одна мысль: "теперь точно - трындец"...
Но секунда прошла, я уже шлепнулся под ноги Шаху, только фриц так и не
выстрелил. Единственно, морда у него из торжествующей, стала вытянутой и
недоуменной. В этот момент коротко прогрохотал автомат Шарафутдинова и
здоровяк выронив оружие, как сидел, так и откинулся назад, глухо ударившись
затылком о бетонный пол. Живые так не падают, поэтому можно считать, что с
моим обидчиком покончено.
Но Марат на этом не угомонился и судя по звукам принялся молотить
второго языка. Видно во избежание... Значит, теперь можно заняться собой.
Обезболивающий адреналиновый выброс, который на несколько секунд отвлек меня
от повреждений нанесенных интимному месту, слегка поутих и не в силах больше
сдерживаться я промычал:
- У-у-у...
Как же мне оказывается больно. Аж глаза выскакивают и кажется, будто
стали как у рака - на стебельках. Неостанавливаемые слезы обильно потекли по
щекам, полностью опровергая постулат насчет того, что мужчины не плачут.
Плачут! Еще как плачут! В три ручья! Просто все зависит от повода...
- У-у-у...
Это неинформативное подвывание отвлекло Шарафа от обработки пленного и
он метнулся ко мне:
- Илья, фриц тебя что, зацепил? Ножом? Ты не молчи! Куда?!
- У-у-у!
Однотонный вой, вверг напарника в смятение и он начал лихорадочно
лапать меня, видно в поисках крови должной бежать из страшной раны, которой
наградили его друга. Лапанье сильно мешало сосредоточиться на отбитом месте,
поэтому собравшись с силами я озвучил свои претензии более членораздельно:
- У-у-у...у-у-у, сука! Прямо по яйцам! Я когда очухаюсь, его второй раз
убью! У-у-у!
Шах поняв, что необратимых повреждений командир не получил, прекратил
попытки меня разогнуть и лишь легонько похлопывая по плечу, успокаивал:
- Ничего, ничего... на пяточках попрыгаешь и все пройдет! А тому немцу,
уже все равно - дохлый он.
Потом, оставив меня в покое подошел к трупу и подняв валяющийся
автомат, начал его разглядывать. Отстегнул магазин, хмыкнул и вернувшись,