"Дин Кунц. Слуги сумерек " - читать интересную книгу автора

утверждала собственную женственность и независимость.
Единственный раз в жизни Кристина, отбросив сдержанность, целиком
отдалась охватившему ее чувству Из-за этого мужчины, как ни из-за кого
другого ни до, ни после, она забыла всякие приличия и принципы, внимая
единственно желаниям собственной плоти. Она твердила себе, что это Роман с
большой буквы, что это не просто любовь, но Великая Любовь, Любовь с
Первого Взгляда. На деле же оказалось, что она слабая и беззащитная
женщина, которой не терпелось поставить себя в дурацкое положение. Позже,
когда она осознала, что мистер Сокровище попросту лгал и использовал ее,
относясь к ее чувствам с холодным циничным пренебрежением, когда она
открыла, что отдалась человеку, который не питал к ней ни малейшего
уважения и у которого начисто отсутствовало чувство ответственности, ей
стало нестерпимо стыдно. Со временем она поняла, что в какой-то момент
угрызения совести и чувство стыда становятся самодостаточными и такими же
жалкими, как и вызвавшее их ощущение собственной греховности, а поняв,
вычеркнула этот гнусный эпизод из жизни и зареклась вспоминать о нем.
Если бы еще Джой перестал спрашивать, кто его отец, где он и почему
его нет с ними. Как поведать шестилетнему ребенку о стремлении
удовлетворить собственную похоть, о предательском коварстве души, о
прискорбном даре выставлять себя на посмешище? Она, во всяком случае, не
представляла, как это сделать. Оставалось только ждать, пока он сам не
дорастет до того, чтобы понять, что иногда взрослые, как и маленькие дети,
тоже могут быть глупыми и растерянными. Пока же ей приходилось водить его
за нос, уклоняясь от ответов и прибегая к недомолвкам, от которых ни тому,
ни другому легче не становилось.
У нее лишь щемило сердце, когда она видела, каким маленьким,
беззащитным и потерянным становится он, спрашивая об отце. В такие минуты
ей хотелось плакать.
Мысль о ранимости, которую она в нем угадывала, не давала покоя. Она
радовалась, что он был чрезвычайно здоровым ребенком и никогда не болел.
Тем не менее постоянно читала статьи о детских болезнях; не о полиомиелите,
кори или коклюше, от которых, как и от многих других, можно сделать
прививку, а об ужасных, оставляющих калеками неизлечимых болезнях, редких,
но от этого не менее страшных. Она могла назвать ранние симптомы десятка
экзотических болезней и всегда была начеку. Разумеется, как любому
подвижному ребенку, Джою доставалась его доля синяков и царапин, и один вид
крови на его теле пугал ее до смерти, если даже это была лишь капля от
пустяковой ссадины. Тревога о здоровье Джоя сделала ее почти одержимой,
однако она старалась не выдавать себя, зная, что чрезмерное стремление
матери защитить ребенка может пагубно отразиться на его психике.
Тем воскресным февральским днем смерть внезапно оказалась рядом и Джой
увидел ее оскал. Она не появилась в виде вируса или микроба, чего так
боялась Кристина, а приняла обличье старухи с косматыми седыми волосами,
мертвенно-бледным лицом и серыми, словно грязный лед, глазами.
Было пять минут четвертого, когда Кристина с Джоем вышли из магазина
Буллока. На хромированных панелях и стеклах автомобилей, занимавших
стоянку, играли лучи солнца. Ее серебристо-серый "Понтиак" стоял напротив
входа, двенадцатая машина в ряду, и они уже подходили к нему, когда
возникла старуха.
Она стояла у них на пути, между "Понтиаком" и белым "Фордом" -