"Полина Копылова. Святая, чужая, суженая (журн.название "Пленница тамплиера") " - читать интересную книгу автора

пол. Слуг видеть не хотелось.
Он не сомневался, что Этельгард дословно передаст ему весь разговор, что
одобрит придумку с песней. Но в душе она сохранит бессловесную неприязнь к
ШъяЛме.
Когда она пришла и начала взволнованно выгораживать Лиана, Бреон
неожиданно для себя оборвал ее на полуслове, сказав, что решение его
неизменно. Про искупительную песнь он и не помянул.

Но просить прощения Лиану все-таки не пришлось. ШъяЛма наотрез отказалась
его видеть. Выпроваживая певца, Судия не удержался, и сказал ему об этом.
На конюшне визжала девка. Мрачный Лиан выудил из мошны золотой, и попросил
передать несчастной - с сожалениями о случившемся. Приговоренные
стражники, слава Богу, о пощаде не молили. Едва ли не с легким сердцем он
передал их экзекутору, и поднялся на площадку надвратной башни.
Внизу стлался большак, тот, по которому он отроком улетал охотиться в
холмы, по которому уезжал в Первый поход и во Второй, и возвращался со
славой и печалью по убитым, чьи честные имена так и не стерлись из памяти,
как ни теснили их десятки других, громких и грозных имен - которые он,
Судия, мог одним словом превратить в позорные клейма. По этой дороге сюда
ехали те, кого он судил.
Было время, когда тяжбы родов грозили Пресвитерианству усобицей:
знатнейшие не могли поделить отхваченные в Первом походе богатые золотом и
самоцветами куски предгорий. Подумать! - это было пять лет назад! Он тогда
чуть ли не кричал: некогда судиться и делить копи, нужно браться за копья,
одни младшие сыновья и лучники-ополченцы Эрусалем не отобьют и в Паризе не
водворятся!
Два года назад старый горский правитель умер. И явился ШъяГшу. И показал
воинам Христовым, каковы Горы на деле: казалось, будто каждая расщелина
извергает яростных воинов в черной стальной чешуе. ШъяГшу с маху отбил
предгорья. И зазимовал, копя силы. По весне Судию вернуло в замок гневное
послание Пресвитера - Святейший грозил епитимьей, если Бреон не возьмет
под свою руку земли, оставленные на жен и кастелянов. Бреон внял. А через
два месяца после его возвращения по этой же дороге привезли ШъяЛму.
А ведь это чудо: тьму обезумевших нехристей остановила хрупкая жизнь
одной-единственной женщины. Впрочем, чудеса, похоже, начались до того:
никто из пленных не мог сказать, откуда взялась госпожа ШъяЛма, все, как
сговорившись, твердили, что однажды ШъяГшу вернулся с ней с охоты, и
возвестил, что начали сбываться Великие Сны - эта женщина спустилась с
полуденного неба на крылатой лодке. Хотя наиболее ушлые пленники
припомнили, что поначалу Звезда не говорила ни слова, а когда заговорила -
выговор у нее оказался такой, что не передразнишь: вроде слогов не
глотает, присловий не путает - а слова звучат, как незнакомые. Крылатая
лодка казалась Бреону досужей выдумкой. А вот выговор - послушать бы. Но
на вульгате она говорила чисто, как примерный клирик. Кто в горах ее
научил? Впрочем, возможно языки ей, страннице, даются легко. А вот откуда
она взялась? Среди горянок светловолосых нет... Собственно, почему бы не
задать ей прямого вопроса?
Он дождался, когда она выйдет гулять в круглый травяной двор. Был полдень,
солнце глядело прямо в дворовой колодец, известковые стены слепили, как
горные снега, их отсвет припорашивал серебром ее бескровные щеки, а волосы