"Бэзил Коппер. Блистание полированных лезвий " - читать интересную книгу автора

Он отворачивается с некоторым облегчением, а когда он скрывается внутри
ресторана, я допиваю оставшееся в рюмке вино и ухожу в дальний уголок сада,
обслуживаемый другими официантами, и заказываю еще вина. Теперь меня
укрывает пальма в кадушке, а между мной и соседними столиками -
подстриженная живая изгородь. Официанта, чье любопытство заставило мой
внутренний колокол пробить сигнал тревоги, нигде не видно. Но в будущем
следует быть осторожнее, пусть я и уверен, что ни в моей одежде, ни в
манерах нет ничего, что выделяло бы меня в толпе. Теперь я чувствую себя
прекрасно и наслаждаюсь теплотой вина.
Где-то военный оркестр играет какую-то старинную мелодию в ритме
вальса, и в воздухе веет запахом цветущих лип, чьи стройные ряды окаймляют
соседний проспект.
Звук оркестра приближается, и я чувствую нарастающее оживление среди
окружающих меня. А! Вот они наконец! Оркестр гусарского полка, музыканты,
такие бравые в туго застегнутых ало-синих мундирах, инструменты блестят в
бледном солнечном свете, а офицерские плюмажи колышутся от легкого ветерка.
Какое великолепное зрелище! Кровь быстрее бежит в жилах, и я вскакиваю, как
и многие вокруг. Девушки улыбаются и машут платочками музыкантам, во главе
которых едет одинокий всадник на белом коне, и я вижу, как блестят слезы на
глазах стариков, вытянувшихся рядом со мной по стойке "смирно"!
Но радостное возбуждение во мне угасает. Их удаляющиеся спины и тупое
восхищение военных старикашек вокруг живо напомнили мне омерзительного
старого вояку в моем пансионе, и небо будто заволакивает туча, хотя солнце
светит по-прежнему. Когда музыка замирает вдали, я сажусь и замечаю
нескольких крупных жуков, ползающих под моим металлическим стулом. Они тоже
внушают мне омерзение, но я удерживаюсь и не давлю их, ибо для меня всякая
жизнь свята, кроме жизни отвратительных людей. Я перехватываю взгляд
молоденькой девчушки, которая смотрит на меня с легкой тревогой, и быстро
придаю своему лицу невозмутимость. Когда я выхожу из сада, день кажется мне
серым и пыльным.
Когда я днем возвращаюсь в пансион, как обычно через боковую дверь, и
поднимаюсь по плохо освещенной лестнице, в сумраке до меня доносится скрип
половицы. Затем я вижу фрау Маугер. Она стоит возле моей двери. Мои
подозрения относительно нее обретают четкость. И еще более подкрепляются,
когда я вижу, как она поспешно прячет за спиной большую связку ключей. Я
знаю, что это ключи, так как раньше видел их у нее на поясе. Пока я
поднимаюсь, она изображает на лице то, что у нормальных людей считается
улыбкой.
- А вот и вы, - говорит она смущенно. - Я надеялась вас застать. Как вы
знаете, за комнаты платят сегодня вечером.
Я не прожил здесь и недели, но проглатываю возражение, которое рвется с
языка, а просто киваю и направляюсь с бумажником по коридору к самому
дальнему газовому рожку. Я отложил некоторую сумму на ежедневные расходы.
Извлекаю бумажку самой низкой деноминации и возвращаюсь с ней к фрау Маугер.
Я говорю ей, что это плата за следующие две недели. На ее лице алчность
борется с радостью.
Она выдаст мне квитанцию, если я загляну в ее гостиную, когда спущусь к
обеду, говорит она. В конце фразы сквозит сарказм, так как она догадалась,
что у меня нет желания вкушать так называемые яства ее стола. Но я жиденько
ей улыбаюсь и жду, пока она спустится по лестнице под жесткое шуршание юбок.