"Наталья Копсова. Русская жена (повесть) " - читать интересную книгу автора

женственности. Поскольку все здесь очень любят спорт на природе: лыжи,
велосипед, греблю, плавание и альпинизм, а девочки со школы тренируются
наравне с мальчишками без поблажек, то и норвежские красавицы могут иметь
такие могучие плечи и такие мускулистые, мощные ноги, что при их росте даже
перестают напоминать живых существ - ожившие бело-мраморные скульптуры.
Этому еще способствуют свойственные всей нации немногословность, иногда
переходящая в замкнутость; некая прохладность в характере, иногда
перерастающая в отчужденность и любовь к одиночеству. А может, сама
эпическая природа Норвегии: ее причудливых очертаний скалы в виде
кругленьких ягнят на юге и свирепых, вздыбленных драконов на севере;
стремительные и мощные водопады, искрящиеся миллионами бриллиантовых брызг;
серебристо-розовые облака внизу под ногами; отражения снежных вершин в
зеленых горных озерах; ярко-бирюзового цвета ледники и теплое голубое море
творят таких мужчин и женщин, больше напоминающих гордых бессмертных
небожителей, чем реально живущих на этой земле. И еще "все в том острове
богаты; изб нет, одни палаты". Экономический бум в неразвитой до того
Норвегии начался в 60-х годах, когда корпорация "Филлипс" обнаружила нефть в
Северном море. Конечно, Норвегия не хотела бы иметь имидж каких-нибудь
Арабских Эмиратов, но на четыре миллиона человек "нефтедолларов" хватает с
избытком, и реальный социализм под лозунгом "от каждого по способностям,
каждому - чтобы безбедно жил" - имеет место. Здесь трудно встретить нищих,
но зато часто попадаются "play boys" ("плэй бойз") наоборот - не миллионеры
и даже не то чтобы денежные, совсем нет. Но не работающие и не собирающиеся
в ближайшее время, а живущие в принципе не так уж плохо на социальные
государственные пособия. А поскольку социализм, то и очень богатых норвежцев
встретить трудно. Хотя, наверное, они просто маскируются под модное "как
все", а может, только очень уважаемые в Норвегии король и королева являются
богачами и только-то. Да нет, вряд ли такое.
Так вот Ольга никогда не носила любимых норвежками и очень им идущих
просторных сарафанов до полу в крупных ярких цветах, широченных полосатых и
немножко "слоновьих" брюк или свободных кольчугообразных свитеров и
безрукавок. Она предпочитала надевать вызывающие обалденные мужские взгляды
мини-юбки с разрезами, блестящие кофты с декольте и прозрачные платья с
колеблющимся бисером на них.
С 15 августа возобновились занятия в школах, и нам, хотя и взрослым,
тоже пришлось идти вечером того же дня на первый в этом учебном году урок
норвежского. Наша группа состояла из двух англичан, трех американок, двух
девушек из Венесуэлы, трех студентов из Сьерра-Леоне, Нигерии и Бразилии,
четырех беременных, причем почти на одном и том же месяце вьетнамок и двух
русских - Ольги и меня.
Новые одноклассники были людьми разных возрастов: Роджер - 43 года,
видимо, самый старший; Ольга - самая молодая, двадцатитрехлетняя. Меня
сильно удивило, честно говоря, что Бьерн, учитель, первым делом стал
расспрашивать всех, даже женщин, об их возрасте и годе рождения, переводил с
английского на норвежский и просил вслух повторить. Видимо, сам учитель
сильно гордился, что в свои пятьдесят выглядит примерно на тридцать пять, и
в жизни не дать ему больше. Через полтора часа первый урок закончился, и мы
с общительной веселой Оленькой через две минуты расцеловались, как лучшие
подруги, и решили пойти в кафе, рассказать за чашечкой кофе друг другу о
себе. Как назло (Ольга-Ольга, кокетство до добра не доводит), оба