"А.Л.Коптелов. Великое кочевье (Роман) (Цикл: "Гражданская война в Сибири") " - читать интересную книгу автора

люльке, стараясь высвободить руки из-под рваной овчины. Карамчи вскочила с
постели. Взметнулись длинные полы чегедека*, который она, как все замужние
алтайки, не снимала даже на ночь. Чегедек был сшит из дешевого плиса,
оторочен радужными лентами, а по груди были рассыпаны красные шарики,
связки голубых бус и белые ракушки, похожие на змеиные пасти. В пестрой
россыпи терялись черные косы, унизанные монетами и крупными перламутровыми
пуговицами. Мать сняла люльку с крюка и, присев на кровать, поставила себе
на колени. Торопливо расстегнула чегедек и подала ребенку коричневый сосок
с брызнувшим молоком. По круглому лицу ее разлилась улыбка, узкие глаза,
опушенные густыми ресницами, заискрились радостью. Она не отрывала взгляда
от пухлых щечек дочери.
_______________
* Ч е г е д е к - длинная, широкая безрукавная одежда замужних
алтаек.

Но вскоре грусть легла на лицо матери, и она, низко склонив голову
над люлькой, чуть слышно запела:

В сыром ущелье выросший,
Голубой цветок
Увидит ли солнце?
В бедном аиле родившаяся,
Дочь моя
Увидит ли счастье?

Где-то близко послышались шаги.
"Это не муж - у него твердая нога", - подумала Карамчи и надела
черную барашковую шапку: посторонний человек не должен видеть непокрытой
головы замужней женщины.
Широко распахнув косую дверь, в аил вошла алтайка в старой барашковой
шапке, в грязном чегедеке, в рыжих сапогах с крутыми носками. На груди ее
блестели тщательно начищенные монеты. Годы бросили на лицо густую сетку
морщин и глубокую усталость. Поредели черные брови, повыпадали длинные
ресницы из воспаленных век, и поблекли когда-то полные, румяные щеки. Во
рту торчала длинная трубка из лиственничного корня, опоясанная медным
кольцом.
- Дьакши-дьакши-ба?* - тихо спросила гостья.
_______________
* Д ь а к ш и-д ь а к ш и-б а? - приветствие, означающее: "Все
ли у вас хорошо?".

- Дьакши, - ответила Карамчи и глазами указала на козью шкуру возле
очага. - У тебя все ли хорошо?
- Хорошо, - чуть слышно вымолвила та.
Хозяйка аила знала, что Чаных пришла с обидами на мужа,
семнадцатилетнего Ярманку, самого младшего Борлаева брата, и ни о чем
больше не спросила.
- Я верила, что он чист, как ясное солнышко, как цветок лесной, никем
не тронутый... - запричитала гостья. Голова ее затряслась, а из глаз
хлынули слезы. Трубка упала в золу возле очага.