"Олег Корабельников. О свойствах льда (Авт.сб. "Башня птиц")" - читать интересную книгу автора

Олег Корабельников.

О свойствах льда

-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Башня птиц". СпБ., "Азбука", 1997.
OCR spellcheck by HarryFan, 9 November 2000
-----------------------------------------------------------------------


Много лет спустя, постаревший, с лысиной, дерзко забравшейся на
недоступную ранее высоту, лежа на продавленном диване, он вспомнит день,
когда растаял лед.
Дивану будет столько же лет, сколько ему, он так же полысеет и
померкнет, и так же будет стоически вздыхать, когда на него опустится
тяжелый груз. Комната, преждевременно постаревшая, с кружевом паутины и
припорошенная пылью по углам, будет так же покорно поддерживать стеллажи
из неструганых досок с двумя десятками книг, так же терпеливо нести в
своем чреве его самого, и грязный фланелевый халат, и штангу, огромную,
как паровозные колеса, и чугунные гири, великолепные и грозные, как ядра
царь-пушки. Он сам сколачивал стеллажи, сам шил халат, сам вытачивал
штангу и тот велосипед с погнутой рамой собирал сам, и брезентовый
катамаран с дюралевым скелетом, что покоится на балконе, - делал сам. Но
самая большая заслуга его была в том, что именно он сам сделал себя.
Сначала вылепил из мяса и костей, потом создал изо льда и долго
существовал в двух ипостасях, пока лед не растаял и он не остался один.
То время, когда он был обыкновенным мальчиком, осталось далеко позади,
и он не верил старым фотографиям, на которых щуплый белесый мальчик сидел
на скамье у бревенчатого заплота. Ибо временем своего рождения он считает
тот день, когда принес с завода штангу, выточенную по всем правилам
токарного искусства, обещавшую переродить его и создать нового человека.
Занимался он упорно, по пять часов в день, свято соблюдая правила и
законы, согласно которым тело его стало разбухать, наливаться свежим
соком, наполняться твердой мягкостью мышц, буграми перекатывающихся под
кожей, как поросята в мешке.
С этих пор он уединился и начал новую жизнь. Он много читал, в основном
книги по философии, и развитие его ума порой опережало рост мышц. Никто не
имел права беспокоить его в часы занятий, а если и приходил кто-нибудь, то
обрекался на ожидание той минуты, когда хозяин закончит упражнения и
благосклонно обратит внимание на гостя. Беседы его стали сводиться к
одному: во всем городе, а пожалуй, и на всей земле, нет такого умного и
целеустремленного человека, как он. Только он постиг истинный смысл жизни,
а все люди пошлы, суетны, бездарны и слабы. Он много раз доказывал это
тем, что в декабре купался в проруби, в любую погоду совершал длительные
пробежки по городу, просиживал часами за книгами, с гордостью не находя в
них ничего нового, ибо до всего давно додумался сам. Он ушел с завода и
теперь раз в три дня уходил сторожить склад, где даже тараканы дохли с
тоски.
Свое собственное величие подавляло его. Он достал маленький телескоп и
теперь каждую ночь рассматривал небо, такое же величавое и бесконечное,