"Владимир Кораблинов. Дом веселого чародея ("Браво, Дуров!" #1) " - читать интересную книгу автора

вознесшаяся над усадьбой; если б не темная зубчатая башня вдали,
выглядывающая из-за зелени деревьев, что-то похожее на развалины рыцарского
замка...
Если б, если б...
Нет, все здесь оказывалось не так уж просто, как представлялось на
первый взгляд.
Извозчик пропылил по разбитой мостовой, ныряя в песчаных увалах
улички, - уехал, скрылся. Тишина первозданная снова воцарилась, замлела,
задремала, а Б. Б. все стоял возле дома, с недоумением разглядывая
эмалированную дощечку над калиткой - белую табличку, по своему виду похожую
на те, какие прикреплялись на парадных дверях зубных врачей и присяжных
поверенных. Но не фамилия хозяина, не род его занятий значились на табличке.
"Кто приходит ко мне, - прочитал Б. Б., - делает удовольствие, кто не
ходит - делает одолжение".
- Забавно! - усмехнулся он и нажал на пуговку звонка. Словно сама
собою, калитка распахнулась бесшумно, явила внутренность усадьбы. В
нескольких шагах, в глубине чистенького дворика, огромная голова с разинутой
зубастой пастью таращилась, сверкала стеклянным пучеглазием. Что-то в ней
знакомое почудилось, словно бы еще в детстве увиденная картинка мелькнула,
вспыхнула в памяти... Толстая растрепанная книжка... какие-то
великаны-толстяки, обжоры... смешные, невероятные приключения...
Нарочитое покашливание: "Кхи-кхи!" - раздалось где-то под ногами,
внизу: задрав печеным яблочком сморщенное личико, диковинный карла в красной
турецкой феске вертелся у колен, петушком-цыпленком пел дребезжаще:
- А что, кукареку, угодно-с?
- Господин Дуров дома ли? - спросил озадаченный Б. Б.
- Дома-с, кукареку, пожалуйте. Как прикажете доложить?
Б. Б. назвался. "Ну, действительно, - подумал, следуя за карлой, -
чудеса... Тут, видно, не заскучаешь..."
Парочка павлинов, распустив причудливые цветники хвостов, бродила по
кипенно-белому песочку, пронзительно вскрикивая временами. Серый зобатый
пеликан, вытянув шею, страшно защелкал ужасным клювом, зашипел, прихрамывая,
погнался за приезжим, пребольно ущипнул за ногу в полосатых английских
брючках. Б. Б. ахнул и замахнулся тросточкой на дерзкую птицу.
- Замашки критика! - показываясь на веранде, весело засмеялся Дуров. -
Литератора почуял, шельмец... Ну, здравствуй, милочка, здравствуй, добро
пожаловать! Давно поджидаем...
"Ох, это провинциальное амикошонство! Ты... Милочка..." - недовольно
поморщился Б. Б. Но, вовремя вспомнив налитую вином манишку и брудершафтпые
поцелуи, -
- Вот видишь, - сказал, - обещал и приехал. Принимай гостя, Анатолий
Леонидыч!

Кругом кричала позолота: рамы картин, багеты и кисти на портьерах,
какие-то блюда, кувшины, подзеркальные столики на гнутых точеных ножках,
люстры, подсвечники, бахрома скатерти, пепельницы, клетка с попугаем, - все
сверкало, переливалось золотым сияньем.
В кабинете, куда Анатолий Леонидович ввел гостя, тоже играло,
поблескивало золото. На корешках книг в огромных шкафах, на инкрустациях
старинного бюро, на чернильном приборе среди заваленного бумагами