"Бойл Т.Корагессан. Восток есть Восток " - читать интересную книгу автора

даже внутренние засовы отсутствовали. Септима считала, что ее питомцы
заслуживают полного доверия в сфере материальной и что никакие запоры не
должны мешать их сексуальному самовыражению - единственным условием должно
быть обоюдное согласие. "У нас в "Танатопсисе" браков не
существует, -сообщила хозяйка, приветствуя Рут в самый первый день. - Мы не
признаем института семьи. - Септима одарила сияющей улыбкой своего сына,
который стоял за спиной гостьи, поглаживая ей запястье. - Мы считаем, что
художник имеет право самовыражаться любым угодным ему или ей образом". Вот
именно. Рут сейчас как раз этим и занималась: самовыражалась весьма
антиобщественным, воровским образом, бродя в одиночестве по коридору второго
этажа со свертком под мышкой.
Ее комната осталась слева, комнаты Клары Кляйншмидт и Питера Ансерайна
тоже. Если кто-нибудь спросит, что Рут тут делает, она направляется в малую
умывальную - не хочет монополизировать ванную: вдруг кому-то вздумается
принять душ перед ужином. Миновав дверь Оуэна, Рут шмыгнула за угол.
Впереди - лестница черного хода, слева - умывальная, справа - заветное
обиталище Ирвинга Таламуса. Рут заколебалась, прислушалась к долетавшим
снизу звукам (смех, звон бокалов) и проскользнула в дверь.
Быстрее, сказала она себе, быстрее. Обидно, что у Таламуса комната
гораздо просторнее и удобнее. У нее по сравнению с этими апартаментами
какая-то коробка из-под обуви. Но сейчас не до обид. Рут прямиком двинулась
к шкафу вишневого дерева. Быстрее! - завопил внутренний голос, руки ходили
ходуном. Все было как в кино, когда герой проникает в логово убийцы, а
убийца непременно возвращается и застигает его врасплох. Она лихорадочно
рылась среди вешалок. Пиджаки, рубашки, брюки висели в пластиковых чехлах,
прямо из химчистки. Надо взять что-то такое, чего он не хватится. В
выдвижном ящике оказалось нижнее белье - розовые, красные, голубые трусы. На
ощупь - чистый шелк. На миг Рут представила, как тугая ткань обтягивает
волосатое брюхо Таламуса, сплющивая член и яйца. Тут ей попалось именно то,
что нужно: шорты-бермуды, в которых она ни разу его не видела. Довольно
дурацкие, с пылающими желтыми попугаями и шартрезно-зелеными пальмами, но
это не имело значения. И простая белая майка с вырезом уголком. Рут
задвинула ящик, закрыла дверцу шкафа. Под кроватью валялись стоптанные
теннисные туфли. Он и не заметит, если они исчезнут.
Вдруг веранда взорвалась звуками, и Рут окаменела от ужаса. Чей-то
вопль, грохот бьющегося стекла, оглушительный хохот. Кажется, где-то
хлопнула дверь. Пора уносить ноги. Но куда спрятать добычу? Нельзя же
разгуливать с... Наволочка! Нет, это он сразу заметит. Взгляд Рут упал на
корзинку для мусора - простенькую, соломенную, с непременным черным
пластиковым мешком внутри. Стараясь не дышать, Рут высыпала содержимое мешка
в корзинку. Быстрее, быстрее! Секунды летели, каждый новый звук нагонял
панику. А вдруг он застукает ее на месте преступления? Однако, невзирая на
остроту момента, Рут успела заметить среди мусора письмо от литературного
агента и разорванную пополам открытку. От кого? От сына. Так-так.
Письмо и открытку приобщила к трофеям и открыла дверь.
О ужас, по коридору кто-то идет! Чей-то силуэт, шаги!
Рут захлопнула дверь. Сердце так и выпрыгивало из груди. На ум лезли
оправдания одно дурнее другого: она искала комнату для стирки, а сюда зашла
по ошибке; нет, она помогает собирать мусор помощнику Оуэна, этому
пуэрториканцу, как его - Рико? Ну да, у бедняги захворала мать, и... Шаги