"Януш Корчак. Когда я снова стану маленьим" - читать интересную книгу автора

колокольчики вступают во владение городом: всеми улицами, пло-щадьми,
скверами, садами. Белый праздник школьников - День Первого Снега. Вот как я
шел в школу.
А теперь школа. Школа, и больше ничего. Я знаю, что это не ее вина, но
все равно обидно. Ну разве не обидно? Пять часов сидеть за партой: читать,
решать задачи...
- Госпожа учительница, снег...
- Снег, госпожа учительница!..
Учительница останавливает, сперва мягко, потом все строже. Она
раз-дражена, но отрицать не может, она знает, что мы правы. Ведь и в са-мом
деле снег! - Госпожа учительница!..
- Тише!.. Потом пойдет: - Кто только рот откроет... - Кто только
скажет одно слово... - Я вам в последний раз говорю... Начнутся угрозы.
Значит, опять мы виноваты? Значит, виноват не снег, а, как всегда,-
мы...
Мы спали ночью и даже не знали - можем принести записку от родителей,-
он выпал сам, с неба. А если об этом нельзя говорить, если надо
притворяться, что мы ничего не видали, ничего не замечаем, если это
Нехорошо, некрасиво, что мы знаем и даже радуемся,- ну, тогда ничего
не поделаешь. Пусть так.
В углу пока стоит только один.
Вместе со всеми примолк и я. Несколько беспокойных взглядов в окно
и последний, полный надежды взгляд - на учительницу: может быть...
И уже тишина. И уже только урок.
Нет двенадцати залпов белого веселья для детей. Кто-то отвечает у
доски. Про что-то неинтересное.
Я открываю пенал и считаю, сколько у меня перьев. Раз, два, три...
школьное, солнышко, лодочка, рондо, лягушка, два, и школьных... Раз, два,
три, четыре, пять... Одно без кончика: кончик отломился: парное, писать не
будет. Я вынимаю его, пробую: пишет, но жирно. Одиннадцать перьев,
одиннадцать... А теперь что? Говорят про что-то скучное: не то про
мальчика, не то про крестья-нина... Я зеваю.
- На уроке зевать нельзя!
Сосед подтолкнул, чтобы я встал. Встаю. Догадываюсь, что я зевнул и
что учительница это сказала мне.
- Сиди прямо, не облокачивайся!
Я сижу прямо, не облокачиваюсь. Украдкой зеваю.
- Смотри на доску.
Я смотрю на доску и вижу, что за окном снова порошит снег, но мне уже
все равно. Сижу тихо-тихо.
- Повтори.
- Что?
- Иди в угол. Ты невнимателен. Я тащусь по направлению к углу.
- Скорее!
Болят ноги. Не болят, а подкашиваются. Удивительно, ведь сил хватило
бы на бег, санки, коньки. А теперь - не злая воля, не упрямство, не лень,
не озорное школьное "назло", а искреннее, честное, добросовестное,
страдальческое: "Не могу". Словно кто-то взял да и скосил меня, как траву.
Строгое наказание - стоять в углу. Я уставал сегодня от сидения за
партой. Облокотился, не мог сидеть прямо. Теперь я должен стоять.