"Даниил Корецкий. Адмиральский кортик (Повесть)" - читать интересную книгу автора

до того, как я стал работать на следствии, я думал, что выражение "запах
смерти" не более чем красочная метафора, но потом убедился в обратном.
Смерть имеет даже два вида запахов: реально ощутимый обонянием и
психологический, воспринимаемый сознанием, создающий особое отношение к
месту, которое она посетила. И если первый может отсутствовать, то второй
- ее непременный спутник.
В "кают-компании" запах смерти исходил от грубо начерченного мелом на
полу силуэта, повторяющего контуры распростертого человеческого тела.
Поскольку я читал протокол, то отчетливо представил позу, в которой
лежал убитый. Собственно, первичный осмотр места происшествия проведен
толково и грамотно, в принципе можно было им и ограничиться, но я привык
детально изучать места преступлений.
Я разъяснил приглашенной с соседней дачи пожилой супружеской паре
права и обязанности понятых, затем повернулся к практикантам.
- Мы готовы, - нетерпеливо сказал Генка.
- А раз так, приступаем. Только вначале откройте окна.
Легкий сквозняк быстро выдавил на улицу сизый воздух с его тяжелым
духом, и дышать сразу стало легче. С запахами разделаться просто, нетрудно
навести порядок в комнате, убрать тарелки с закисшей пищей, стаканы с
остатками спиртного и даже стереть мокрой тряпкой зловещий меловой силуэт.
Но самая тщательная уборка не поможет избавиться от того, что
превратило уютную загородную дачу в место происшествия. Недаром на
предложение поехать сюда вместе глава семейства ответил категорическим
отказом.
"Кают-компания" представляла просторную светлую комнату. Три мягких
кресла, журнальный столик, декоративный электрокамин-бар, магнитофон.
Справа у окна - стол, сервированный на четыре персоны. Открытые консервы,
вареная колбаса, сыр, кабачковая икра, ваза с яблоками и виноградом.
Французский коньяк "Камю" - треть бутылки, пустая бутылка из-под
шампанского, бутылка с незнакомой иностранной этикеткой. Пепельница с
окурками,
На стене большая гравюра - фрегат с туго надутыми парусами,
накрененный в лихом галсе, орудийные порты окутаны клубами дыма. На
журнальном столике искусно выполненная модель парусника, над ним -
старинный штурвал. Вот и еще атрибут морской романтики, на ковре - ножны
от кортика. Того самого, что сейчас лежит у меня в сейфе.
Мы начали делать рулеткой нужные замеры, как вдруг зазвонил телефон.
"Телефон на даче - редкость", - была первая мысль, но я уже прошел в
кабинет и взял трубку.
- Все в порядке? - осведомился мужской голос.
- Да, - ответил я. Действительно, не спрашивать же, что он понимает
под "порядком".
- О'кэй, - раздались гудки.
Осмотр и составление протокола, планов и схем заняли часа два. Дело
шло к концу, и я поднялся наверх, заглянул в две маленькие комнатки с
кроватями и вышел на веранду. Отсюда открывался умиротворяющий вид на
окрестный пейзаж, и, надо сказать, с приподнятой точки обзора он выглядел
еще живописней. А через поляну по направлению к даче шел человек.
Я спустился вниз и вместе с практикантами вышел на крыльцо, чтобы
встретить посетителя. Но прошла минута, другая, третья, а в калитку никто