"Данил Корецкий. Адрес командировки - тюрьма " - читать интересную книгу автора

- Люди есть?
В камере, которую никто из арестантов так не называет, а называет
исключительно хатой, томилось не менее сорока полуголых потных людей. Но и
приветствие, и вопрос Расписного не показались странными, напротив, они
демонстрировали, что вошедший далеко не новичок и прекрасно знает о делении
обитателей тюремного мира на две категории - блатных, то есть собственно
людей, и остальное камерное быдло.
- Иди сюда, корефан! - раздалось откуда-то из глубины преисподней, и
Расписной двинулся на голос, причем местные черти сноровисто освобождали
ему дорогу.
Торцом к окну стоял длинный, разрисованный неприличными картинками
дощатый стол. На ближнем к двери конце несколько мужиков азартно
припечатывали костяшки домино. На дальнем четверо блатных играли в карты.
Хотя камера была переполнена, вокруг них было свободно, как будто
существовала линия, пересекать которую посторонним запрещалось. Расписной
перешагнул невидимую границу и, не дожидаясь особого приглашения, подсел к
играющим.
Казалось, на подошедшего не обратили внимания, но Вольф почувствовал,
как мелькнули в прищуренных глазах восемь быстрых зрачков, мгновенно
"срисовав" облик чужака. Так мелькали в белых песках Рохи-Сафед
стремительные, смертельно ядовитые скорпионы.
Играли двое, и двое наблюдали за игрой. Все были обнажены по пояс,
татуированные тела покрывал клейкий пот.
- Еще, - бесстрастно сказал высохший урка с перевитыми венами
жилистыми руками. Шишковатую голову неряшливо покрывала редкая седая
щетина. На плечах выколоты синие эполеты - символ высокого положения в
зоне. На груди орел с плохо расправленными крыльями нес в когтях безвольно
обвисшую голую женщину.
Держался урка властно и уверенно, как хозяин.
- На! - Небольшого роста, дерганый, будто собранный из пружинок,
банкир ловко бросил очередную карту. Не какую-то склеенную из газеты стиру,
а настоящую, атласную, из новой, не успевшей истрепаться колоды. На тыльной
стороне ладони у него красовалась стрела, на которую как на шампур были
нанизаны несколько карт - знак профессионального игрока. - Еще?
- Хорош, Катала, себе. - Седой перекатил папиросу из одного угла
большого рта в другой и постучал ребром сложенных карт по кривобокой
русалке с. гипертрофированным половым органом. Черты его лица оставались
твердыми и холодными, будто складки и трещины в сером булыжнике.
На круглой физиономии Каталы, напротив, отражалось кипение азарта.
- Посмотрим, как повезет...
Приподнятые домиком брови придавали ему вид простоватый и наивный.
Расписной знал, что впечатление обманчиво: на строгом режиме наивных
простаков не бывает - только те, кто уже прошел зону или залетел впервые,
но по особо тяжкой статье. Двое наблюдающих за игрой угрюмых коренастых
малых - явные душегубы. И татуировки на мускулистых телах - оскаленные
тигры, кинжалы, топоры, могилы - говорили о насильственных наклонностях.
- Раз! - Рука Каталы дернулась, будто на шарнире, и на стол упала
бубновая десятка.
- Два! - Сверху шлепнулась еще десятка - пиковая.
- Две доски! - перевел дух банкир и озабоченно спросил: