"Данил Корецкий. Адрес командировки - тюрьма " - читать интересную книгу автора

недопустимо для честняги <Честняга - блатной, соблюдающий нормы воровского
"закона".>, тем более для смотрящего. Если бы у Расписного имелись две-три
торпеды <Торпеды - физически сильные зэки, выполняющие приказы старшего.>,
можно было устроить разбор и занять место пахана самому. Но торпед пока
нет...
Расписной круто посолил розовую влажную мякоть надкушенного помидора.
Пикантный острый вкус копченой колбасы идеально сочетался с мягким
ароматом белого батона и сладко-соленым соком напоенного южным солнцем
плода. В жизни ему не часто перепадали деликатесы. Да и вообще мало кто на
воле садится за столь богатый стол... И вряд ли Зубач с Меченым так едят на
свободе: вон как мечут в щербатые пасти все подряд - сало, конфеты, шпроты,
сгущенку...
От наглухо законопаченного окна вблизи слегка тянуло свежим воздухом,
он разбавлял густой смрад камеры и давал возможность дышать. Подальше
кислорода уже не хватало, даже спички не зажигались, и зэки осторожно
подходили прикуривать к запретной черте. Некоторые не прикуривали, а просто
глубоко вздыхали, вентилируя легкие. Расписному показалось, что за двадцать
минут все обитатели камеры перебывали здесь, причем ни Калик не обращал на
них внимания, ни Меченый с Зубачом, которые, похоже, держали всех в страхе.
Может, мужикам разрешалось иногда подышать у окна?
Когда еда была съедена, а чифир выпит, Калик оперся руками на стол и в
упор глянул на Расписного. От показного радушия не осталось и следа -
взгляд был холодным и жестким.
- Поел?
- Да, благодарствую, - ответил тот в традициях опытных арестантов,
избегающих употреблять неодобряемое в зоне слово "спасибо".
- Сыт?
- Сыт.
- Тогда расскажи о себе, братишка. Да поподробней. А то непонятки
вылезают: по росписи судя, ты много домов объехал, во многих хатах
перебывал, а только никто тебя не знает. Никто. Всей камере показали -
ноль. И вот ребята посовещались - тоже ноль.
К первому столу <Первый стол - отдельный стол или часть общего стола,
за которым сидят только авторитеты.> подошли вплотную еще несколько зэков,
теперь Расписного рассматривали в упор семь человек, очевидно блаткомитет
<Блаткомитет - теневой коллегиальный орган управления камерой или зоной,
состоит при воре зоны или замещающем его лице.>. Вид у них был хмурый и
явно недружелюбный.
- Даже не слыхал никто о тебе. Так не бывает!
- В жизни всяко бывает, - равнодушно отозвался Расписной, скрывая вмиг
накатившее напряжение. Теперь он понял, почему все арестанты побывали у их
стола. - Кто здесь по шестьдесят четвертой, пункт "а" чалится? Кто в
Лефортове сидел? Кого трибунал судил?
Калик наморщил лоб.
- Политик, что ли? У нас, ясный хер, таких и нет! А что за шестьдесят
четвертая?
- Измена Родине, шпионаж.
- Погодь, погодь... Так это тебе червонец с двойкой навесили? А ты
психанул, бой быков устроил, судью хотел стулом грохнуть?
Расписной усмехнулся.