"Алексей Корепанов. Гиганты и букашки" - читать интересную книгу автора

Тузику вмешаться. Тузик растопырился, пошел вниз, а Пархоменко на всякий
случай укрылся в силовом коконе. Синева пропала, воздух еще немного
подрожал и успокоился. Серый блин оставался неподвижным.
- Было и сплыло, - прокомментировал Пархоменко. - Тузик, спасибо за
службу!
Он убрал кокон, отыскал в траве тот же корявый сучок, подошел к
блину, присел перед ним на корточки и потыкал концом деревяшки. Серая
поверхность тоже слегка пружинила и напоминала скорее кисель, чем блин.
Пархоменко поднес к ней руку - разницы температур не ощущалось. Он положил
ладонь на серый кисель, нажал. Поверхность была прохладной и очень похожей
на резиновую.
- Интересно, - пробормотал он, пробуя отщипнуть кусочек этого серого
резинового киселя. - Чей же ты будешь?
Внезапно у него закружилась голова. "Кук!..Кук!.." - злорадно
крикнула местная кукушка.
"Эй, Ваня, прекрати эксперименты! - возмутился Медведев. - Я ведь все
вижу!"
Пархоменко не успел ответить, потому что потерял равновесие, тщетно
напряг мышцы спины, пытаясь упасть назад, в сторону от неизвестной серой
субстанции, но что-то тянуло его вперед - и он упал вперед, и руки его
сразу провалились по локоть. Он еще успел повернуть голову, увидеть
безразлично повисшего над поляной Помощника - и окончательно погрузился в
cерую массу.
*
Вокруг мельтешила какая-то разноцветная чертовщина: какие-то синие
вспышки, радужные узоры, зеленые звезды, всплески белого пронзительного
света, слабенькое розовое мерцание, пурпурные зигзаги, черные шары,
огненно-рыжие загогулины. Прозрачные капли внезапно взрывались клубами
холодного коричневого дыма, фиолетовые плоскости проникали друг в друга и
превращались в горячие веселые огни; ослепительно белые колонны вздымались
и тут же растекались бледным сиянием. Пархоменко пригнулся, отстранился
руками от розовой пирамиды, так и норовившей проткнуть его острой вершиной,
вильнул в сторону от недобро разгорающихся зеленых огней, отмахнулся от
холодных сереньких бусинок - и подставил-таки голову под узор из черных
линий, искривившихся наподобие рожицы с глазами, носом и улыбающимся
ротиком-кривулькой. Кривулька распахнулась, полыхнуло оттуда красным и
густо-зеленым, Пархоменко швырнуло вдоль каких-то зеркальных уродин,
насмешливо отразивших его выпученные глаза, - и что-то уперлось в спину,
наклонило, словно ткнуло в блюдце с горячим чаем - пей, мол, - авось,
полегчает. Только не захлебнись.
Пархоменко не захлебнулся. Приостановил дыхание, переждал лицом в
горячем. Остыло, потянулось прочь вязкими струями. Ударили по голове
тяжелой, но мягкой подушкой, провели носом по сыпучему и колкому. Оставили
в покое.
Повеял приятный ветерок.
-Ванечка!
Уж голос Марины-то он знал. Кто же не знал голоса Марины? Даже
Эммочка к Марине не ревновала, потому что Марина была своя. Разведчик и
классификатор Марина. Единственная на всю их компанию. Не было другой
Марины.