"Алексей Корепанов. Двери закрываются" - читать интересную книгу автора

Мы помним многое - и это иногда губит нас. Мы помним многое - и
хорошее, и плохое - и забыть что-либо не в наших силах. Мы можем просто
затолкнуть воспоминание на самое дно своей души, но забыть - никогда.
И вот это "здравствуй". " И прошлое слилось с настоящим.
Светлые волосы под пушистой шапкой. Бледная замерзшая щека, воротник в
снегу. Она сидит рядом со мной, трамвай чуть покачивается, за стеклом
сумятица снежинок.
Она поворачивает голову. Печальные глаза, печальная улыбка.
- Здравствуй.
- Здравствуй, - отвечаю я, и ноги, наконец, выбрались из
проруби, и пальцы в карманах вновь обрели способность сгибаться и
разгибаться. Я принял ее как реальность - и снова стал самим собой.
Если очень не хочешь верить в происшедшее - можно заставить себя
принять его за сон, что пригрезился на рассвете, когда обливаешься потом
под жаркой толщей одеяла и вдруг с облегчением просыпаешься... И сон
исчезает. Остается бледный рассвет за окном, и шорох дождя, и колышутся
первые зеленые листья. Вновь заснешь, успокоенный, и никогда больше не
вспомнишь, что приснилось тебе в то мокрое утро.
А я очень хотел забыть.
И вот она рядом. Сидит, полуобернувшись ко мне, улыбается печально, а
трамвай вслепую мчит сквозь снежную пелену и все еще
не понять - движемся мы или стоим на месте.
Она молчит, неторопливо поправляет прядь волос и глядит куда-то за мое
плечо, в слепое трамвайное окно. А я не могу сказать ни слова.
И колодец стал гейзером. Забурлили, заплескались через край
воспоминания. Вновь ожили тщательно спрятанные на дне души образы, череда
предметов, тени ощущений и понеслись, понеслись за трамвайным окном,
вырываясь из летящего снега.
Картина, выплывающая ниоткуда и уплывающая в никуда полустертым
пятном, потускневшим от времени: за окнами вечер, беззвучно кривляются под
июльским небом вспышки реклам и, кажется, идет мелкий дождь...
Да, он шел, потому что мокрый асфальт тротуара тоже вспыхивал разными
цветами, подыгрывая обезумевшему неону, и это было красиво. Да, он шел,
потому что двое за окном, молча глядевшие друг на друга, укрывались под
огромным пестрым зонтом. А я сидел за столиком по другую сторону окна,
возле кадки с чахлой пальмой
- очень ненадежной преграды от грохочущей музыки - и мне было грустно.
Смеялись, громко говорили, танцевали, выкрикивали в микрофоны слова о
любви, и те двое стояли под дождем и все теснее обволакивались жаркой
паутиной взглядов... А мне было грустно.
И каждый представит себе это по-разному, каждый на свой лад -
и не так, как это БЫЛО, как это видел я. Вот в чем тут загвоздка.
Слова бессильны. Ими можно только описать, но не ПЕРЕДАТЬ. Все мы слишком
разные...
И та, которая села за мой столик, отгороженный пальмой... Что
я могу сказать о ней? Каждый может представить ее по-своему. Только не
такой, какой она была на самом деле.
А музыка все играла, и мы пили вино, и танцевали, и говорили о чем-то.
Может быть, о погоде, а может, о Блоке...
А потом дождь перестал. Мягко светился асфальт под голубыми фонарями,