"Алексей Корепанов. Озеро юности" - читать интересную книгу автора

гостиницы осторожно шевелился огромный грустный зверь. Никитин встал,
покосился на темное окно, вздохнул и начал раздеваться.
Заснул он только под утро.
А потом он вернулся из командировки, занял место за рабочим столом и
погрузился в составление квартального отчета. Близился конец квартала.
Обыденность сомкнула серые воды над его головой, и как всегда без скрипа,
рывков и неожиданных остановок медленно закрутилось колесо. И опять иногда
привычно вспоминались слова Сенеки, но только уж если совсем прихватывало.
...Тот июньский день ничем не выделялся из рядовой серии "пять
рабочих, два выходных". Никитин возвращался домой, исправно отсидев за
столом восемь часов. Над домами барабанным боем взлетали дробные удары
доминошников. Он шагал по бесконечному пыльному двору, изрезанному забытыми
траншеями, забросанному всяким строительным мусором, уступал дорогу
мальчишкам-велосипедистам, лавировал среди гоняющей мяч детворы. В
розовеющем закатном небе мерцала яркая голубая звезда - это на самом верху
взгромоздившегося над степью очередного многоэтажного чудовища трепетал
огонь электросварки.
Никитин зашел в свой подъезд и открыл почтовый ящик. И на пол
упала открытка. Обыкновенная открытка с изображением какого-то
пейзажа.
Никитин немного постоял, разглядывая сверху этот пейзаж, потом
наклонился и поднял открытку.
"Приезжай. Жду. Аэйна".
Сказка? Сон?
Вечером Никитин долго стоял на балконе, курил, смотрел в слепое
городское небо.
А утром зашел к начальнику отдела и попросил отпуск на три дня.
За свой счет. И так попросил, что начальник молча кивнул и не стал ни
о чем расспрашивать.
В наш век не существует проблемы больших расстояний, поэтому
очень скоро Никитин уже шагал вдоль берега той самой речки, текущей из
далеких-далеких краев, которые, наверное, и называются Юностью.
Он заранее скептически усмехался и мысленно иронизировал над
собой, потому что помнил ту блоковскую фразу о больших белых цветах, и
помнил еще, что тогда Блоку было всего лишь двадцать с небольшим.
Но когда в звездной пыли вновь скользнуло к нему над темной водой
озерца легкое облачко, он шепнул: "Здравствуй, Аэйна!" - хотя боялся, что
не сможет произнести эти слова.
...И если бы Никитину сказали, что ту открытку написал он сам -
он бы просто недоуменно пожал плечами.

Кировоград, 1980.