"Андрей Корф. Сто осколков одного чувства " - читать интересную книгу автора

прямо, сделать и в воде, но предпочитала почему-то на суше. Не будем
скрывать, в ход шел бинокль, и ни одной мускатной капельки не падало в песок
без гурманского смакования бесстыжим мальчишечьим взглядом.
Можно еще долго рассказывать, как она купалась снова, как одевалась и
как убегала навстречу собственным следам, но сейчас речь пойдет не об этом.
А вот о чем. Однажды у него появился соперник. Такой же притаившийся в
траве котик, отличающийся от нашего героя тремя вещами: возрастом (он был
старше), нахальством (которого у него было больше) и отсутствием бинокля.
Вместо бинокля у мальчишки был фотоаппарат, которым он щелкал, как клювом,
нимало не боясь быть обнаруженным. Что, кстати, и произошло в тот же день и
сопровождалось с ее стороны ахами и охами, в которых, по правде сказать,
было больше веселья, чем смущения.
Она кое-как прикрылась, соперник вышел из своей засады, и они быстро
поладили. Поладили даже слишком хорошо для первого дня знакомства. Море и
солнце, эти вечные сводники, быстро сплели парочку в неловких объятиях, и
они завозились на полотенце, комкая его и зачерпывая песок.
Пикантность ситуации придавало то, что в перерывах между объятиями они
дружно глядели в его сторону и хихикали.
А ему было очень больно. Не потому, что девчонка оказалась не ангелом.
Она и не была ангелом, он это знал с самого начала. Не потому, что соперник
повел себя умнее и смелее его самого. Не потому, что оба с таким явным
презрением отнеслись к его молчаливой тени в траве.
А просто потому, что все кончилось. И больше никогда не повторится...
Он впервые встал во весь рост, перевернул бинокль и посмотрел на них в
последний раз. И старая оптика, видавшая всякое, мудро уменьшила их до
размера случайного воспоминания.

Эротический этюд # 9

Она верила в любовь с первого взгляда. Она много читала про нее и
понимала, что умные люди не будут врать в вопросе, над которым уже столько
веков тщетно бьются сердца. А умные (и талантливые) люди, как вы знаете, не
только признают такое чувство, но и (самые умные и талантливые) признают его
единственно возможным.
Поэтому она не удивилась, когда в один прекрасный день, выскочив после
экзамена на горы, названные сначала в сомнительную честь мелкой пичуги, а
потом - в сомнительную честь Большелобого, она увидела над перилами глаза,
заключенные в совершенную оболочку молодого, спортивного тела. Эти глаза
прожгли ее, как кислота, оставив дымящийся восхищением след. Глазам, надо
сказать, немало помог Город, раскинувшийся на фоне, с видом на бывшую
помойку, превращенную в храм для таких же, как Он, спортивных и ясноглазых
богов.
Он посмотрел на нее приветливо, без тени смущения, как будто они
назначили здесь встречу, и она опоздала не более чем на девятнадцать лет. А
это вам не пятнадцать минут, после которых появляется сердитая складка на
лбу и букет с цветами летит под откос. Это всего лишь девятнадцать лет
терпеливого ожидания, добрую треть которых скрывает пелена счастливого
детского беспамятства. Такое опоздание не успевает обзавестись сердитой
складкой меж бровей.
Да и букета у молодого человека не было.