"Андрей Корф. Сто осколков одного чувства " - читать интересную книгу авторараскаяния и понимания. И Одиночество корчилось в двух шагах от них
полураздавленным червем, хватая за ноги случайных прохожих. Утром, чумазые и пахнущие черт-знает-чем, они не смогли поймать машину, и ушли пешком. Они разошлись каждый своей дорогой, и солнечная медуза все норовила заплыть сбоку, чтобы ужалить их в бесстыжие глаза. Горы проводили их птичьим хором, за бывшей помойкой мудро улыбались купола церквей. Пыльный, шумный Город просыпался и прогонял наваждение, как умел. А умел он это хорошо. Придя домой, она пошла в ванную и привела себя в порядок. Как никак, сегодня у нее снова был экзамен. Я лично поднес ей букет роз, когда она сдала его на "отлично" и снова вышла на горы, названные в честь самого замечательного в мире воробья. Улыбнувшись мне, она пошла к перилам, неотрывно глядя в глаза красивому спортивному парню. Он отличался от вчерашнего только ростом (выше), плечами (уже) и цветом волос (светлее). Они постояли, говоря о чем-то вполголоса, потом, обнявшись, ушли есть мороженое. Она верила в любовь с первого взгляда. На другую у нее просто не хватало терпения. Эротический этюд # 10 Ей было плохо. Кружилась голова, солнце било в затылок, рука, онемевшая еще утром, порой взрывалась колокольной болью. В глазах копилась спасительная темнота, и, собравшись в кулак, прогоняла жару коротким освежающим забытьем. Она точно знала, который час, и это было ужаснее всех остальных мук. которую она не прокляла бы, тикали, и секунды муравьями карабкались по ее воспаленной коже, без цели, мерно, терпеливо, шевеля усиками стрелок. Она вспоминала вчерашнюю девочку - хорошо одетую, со вкусом накрашенную, слегка влюбленную и слегка пьяную. Как звали эту девочку? Была она или только пригрезилась, встав в сегодняшнюю очередь воспаленных видений? Среди которых был и он - ее ненаглядный дурачок, красивый и такой чистый, что сейчас ей хотелось блевать при одной мысли об этом. Особо помнилось: "Скажи только: "Хватит!" - и я достану ключи". Ха! И еще раз. Ха! Погоди, милый, мы еще поиграем. Он начал праздновать труса еще вчера вечером. Тогда наручники были игрой, после головокружительного кайфа, пойманного в крайне неудобной позе, она готова была простить временные неудобства, вызванные правилами игры. Отвалившись от нее, он спросил: "Ну, что? Хватит?" Она неожиданно резко и злобно рассмеялась. Он смутился и сел за стол, молол чепуху, курил, выпивал и наливал ей. Она не отказывалась, курила и пила вместе с ним, стряхивая пепел в заботливую пепельницу. Жара парила их обоих, голых, уродливых в свете грошовой лампочки без абажура. Он суетился, уговаривал глазами, запирая слова сигаретой. Она молчала. Он теребил ключи, несколько раз клал их поближе к ее свободной руке. Она напилась и только хохотала, бессмысленно перекладываясь с места на место на раскаленном линолеуме. Ключи блестели на столе, ртутью перекатывались из угла в угол. |
|
|