"Андрей Корф. Сто осколков одного чувства " - читать интересную книгу автора

неотрывно смотрит на эту мужскую кисть и понимает, что перед ней не мальчик,
а молодой мужчина..."
Я бы написал иначе. Что-нибудь вроде: "Ох уж этот Октябрьский
переворот!..". Так написал бы я.
Ох уж этот Октябрьский переворот 1917-го, заваривший в генном котле
манную кашу будущих поколений. Эти доярки с княжескими глазками! Эти шахтеры
с офицерскими манерами! Наконец, эти музыканты, милые дети Сиона с руками
грузчиков из Марьиной Рощи!
Так или иначе, придется согласиться с тем, что руки у персонажа номер
два были хоть куда и надо полагать, что помимо клавиатуры, в которой они
производили больше шума, чем пользы, они находили и продолжают находить куда
лучшее применение.
Персонажем номер три в этой небольшой семье был Фредерик Шопен. Фред
жил в старом пианино, и по утрам им приходилось мириться с его тихим,
по-польски "пшекающим" кашлем. О Шопене говорить нечего. Его и так все
знают.
Персонажем номер четыре была их Разница-В-Возрасте.
Назовем ее Светка. Ей было семнадцать лет, это была на редкость вредная
девица - самоуверенная, глупая и беспощадная. Она жила в зеркале, и любила
наехать на каждого из них с утра пораньше, пока Любовь, которая жила в этом
доме на птичьих правах служанки-лимитчицы, не проходилась по зеркалу мокрой
тряпкой первой улыбки.
Вот, собственно, и все. Где же рассказ, законно возмутишься ты, мой
читатель. Действительно, что за рассказ без действия и сюжета?...
Ну, не описывать же, право слово, их нежнейшие ласки, прерываемые
арпеджио Фреда и нахальными выступлениями Светки! Не открывать же, в самом
деле, полог над тайнами, которые так хрупки и воздушны, что мое циничное
перо снимает перед ними колпачок.
Нет. Оставим все как есть. А Светку я своим магическим жезлом превращу
в плоскогрудую пацанку и отправлю на блядки в ближайшую дискотеку. Пусть
себе потеет там во славу трех остальных - вечной гимназистки, неуклюжего
подростка и старого поляка, соединившего их руки на алтаре клавиатуры,
выпущенной фабрикой "Красный Октябрь" в 1964 году.

Эротический этюд # 12

Он шел под дождем.
Белый халат неопрятно торчал из-под плаща, зонтик - как шпага с нелепо
съехавшей гардой - качался над головой в такт шагам. Он был мрачен, под
стать погоде, и в тысячный раз проклинал весь мир, мелочно останавливаясь на
каждой отдельной гадости.
Глупая, толстая, неопрятная женщина, которая ждала его дома... Ее он
ненавидел в первую очередь. За то, что она действительно оказалась его
библейской половинкой, и в редкие минуты, когда они, обнявшись, оплакивали
свою говенную жизнь, он с колючей ясностью понимал, что сидит в обнимку с
зеркалом...
Впереди был последний вызов на сегодня. Перед этим он был в очередной
лачуге и ушел оттуда, провожаемый перегаром папаши и детским странным,
влажным, сильным взглядом, какой бывает у ангелов и убийц...
Подъезд - достойный вход в этот мир и выход из него. Моча, блевотина,