"Дэниел Коркери. Глаза мертвецов " - читать интересную книгу автора

внимая монотонному шепоту молитв.
Но как-то октябрьским вечером, три года спустя, он поднял щеколду на
двери материнского дома и неуклюже замер посреди комнаты. Дело было к ночи,
и ни одна живая душа не видела, как он спустился с холма и перешел дорогу.
Он приехал тайно, повидав самые дальние уголки света.
Не пробыв с родными и часа, он внезапно, словно стыдясь чего-то, встал
и улегся в постель.
"Мне не нужен свет", - сказал он, и, уходя из темной комнаты, его мать
услышала, как он глубоко вздохнул, выразив в своем вздохе несказанное
облегчение. Прежде он сослался на сильную усталость, ничего удивительного,
если вспомнить, что он прошагал пятнадцать миль от железнодорожной станции в
Скибберине. Но шли дни за днями, а он по-прежнему не желал вставать с
постели и выходить на люди. Казалось, ему опостылело море, наскучили
многолюдные американские города. "Жаль его", - говорили соседи, а те
немногие, кому случилось мельком его увидеть, передавали, что на лице его
застыла печать страха, которую наложил океан еще в ту жуткую ночь.
Поговаривали, что волосы у него поседели, или почти поседели, и что он
зачесывает их со лба, на манер, невиданный в тех краях, и оттого, мол,
кажется, будто глаза его вечно широко открыты и смотрят точно сквозь
собеседника - смотрят и не видят. Ходили слухи, что и усы у него седые, щеки
мертвенно-бледные, ввалившиеся, а под глазами залегли черные тени. Однако
мать и сестра, единственные родные, были рады его возвращению. "Теперь-то он
хоть у нас под боком", - не уставали повторять они.
Мать и сестра воспринимали его поведение как должное, не изводя
упреками и придирками. Складно говорить ни он, ни они не умели, и потому
день за днем, неделя за неделей они обменивались всего несколькими скупыми
словами, и этого им вполне хватало, пока день плавно не перетекал в
безмолвную ночь. Поначалу им казалось естественным время от времени заводить
с ним разговор о кораблекрушении, но вскоре они поняли, что ему нестерпимы
любые упоминания об этом. А еще они пытались развлечь его, приводя к его
постели то одного, то другого соседа, но гости нисколько не радовали его.
Напротив, после их ухода он надолго замолкал и, можно сказать, впадал в
отчаяние. Бывало, что к ним заходил священник, подбадривал его и советовал
матери и сестре, которую звали Мэри, как ни в чем не бывало ухаживать за ним
и делать вид, будто жизнь бок о бок с неприкаянным страдальцем их нисколько
не печалит и даже не тяготит. Со временем к Джону Спиллейну стали относиться
так же, как к большинству затворников или полузатворников, каких немало
найдется в любой деревне, - прикованных к постели, увечных, старых и
дряхлых, забытых всеми, кроме преданных родных, которые по утрам приносят им
в постель кружку молока и раздвигают занавески, чтобы впустить в дом солнце.

2

Ближайшим соседом Спиллейнов, жившим всего в нескольких сотнях ярдов,
был Том Лин. Джон Спиллейн дружил с ним еще до того, как пошел во флот, и
теперь Том Лин изредка заглядывал вечерами, чтобы поведать какую-нибудь
местную историю, или чтобы купить Спиллейнам нехитрые припасы в Скибберине,
или чтобы, если наутро он собирался торговать, пригнать для продажи на рынок
их свинью вместе со своими. Человек он был тихий и спокойный, обремененный
семьей и выбивался из последних сил, чтобы прокормить жену и детей. В доме