"Алексей Коркищенко. Твой светлый дом " - читать интересную книгу автора

- Да не волнуйся ты, ничем я не рассчитывался! - с досадой оказал
отец. - Это Дядя из бракованных конфет наварил, мне выделил.
- Выделил, говоришь?... Дядя?... Да ну?! Он тебе "почти даром" дулю с
маком выделит! Его "почти даром" тебе дорого обойдется.
Мать месила тесто, не поднимая головы, будто не слышала разговора, но
Родион знал: она была на стороне деда. С отцом у нее из-за самогона не раз
были скандалы.
Бабка Акулина демонстративно загремела заслонкой, с укором сказала деду
Матвею:
- Чего прицепился к парню?... Иди вон в мастерскую, заканчивай мебель.
- Прицепился, говоришь? - взвился дед. - Защищаешь своего мазунчика? Он
для тебя еще малютка молокососная?... Так возьми его на ручки, побаюкай! -
Дед Матвей умолк, добавил устало: - И вообще, поторопился ты, Андрей,
входины справлять. Водяное отопление не сделал, свет не провел... И я не
успел закончить поставец и табуретки.
- Сколько можно тянуть с входинами? рассердился отец. - Самая пора
людей за помощь благодарить!
- Каких таких людей?... Прохиндеев - Дядю и Бардадыма?
- Что ты на них напускаешься?... Это свои люди.
- Свои, говоришь?... Значит, они уже стали для тебя своими? Ты с кем
связался?
- Не ругайтесь, - остановила их бабка Акулина. - Печка этого не любит.
Еще закапризничает, пироги с потрошками не выйдут, и гусь подгорит.
Дед с досады хмыкнул и, выходя, сказал Родиону:
- Прикончишь пирог - придешь в мастерскую. Поможешь мне.
- Ладно, деда, - ответил Родион, слизывая мед с пальцев.
Верстак Матвея Степановича размещался в сарае под высокой камышовой
крышей и с широкими дверями, в которые могла проехать и арба с сеном. У
полок с инструментом стояли недоделанный поставец и табуреты на точеных
ножках. Остальная часть сарая была занята зеленым, хорошо вывяленным в тени
сеном, сохранившим листочки: его заготавливали специально, для поросят,
гусят и теленка; там же громоздились друг на друге крупные розовые тыквы.
Почерневшие дощатые стены сарая были увешаны пучками лекарственных трав,
оклунками с неведомым добром, вязками острого красного перца, лука и
чеснока.
Матвей Степанович вытачивал на старинном токарном станке балясинку из
букового валька. Телогрейку и шапку он снял, седые пряди прилипли к
загорелому потному лбу: разогрелся дед, гоняя маховик станка педалью. Ломкая
стружка ручейком вытекала из-под блестящего лезвия стамески на парусиновый
передник.
Работал Матвей Степанович споро, с удовольствием, однако все больше
деревенела его нога, давившая на педаль. Наконец станок замер. Отложив
стамеску, старик вытер пот с лица, подержался за сердце и, прихрамывая,
пошел к дверям. Увидев во дворе Родиона, позвал:
- Родион! Ты где там? Иди сюда.
Родион вбежал в сарай, держа кота высоко над головой. Кудлай,
подпрыгивая, пытался достать его.
- Что ж ты мучишь животину, Родька? Бусурман ты после этого да и
только!
- Мы же шутим, деда!... Кот Васька это понимает...