"Юрий Корольков. Кио Ку Мицу! (2 часть) (Роман - хроника) (про войну)" - читать интересную книгу автора

своих потерях, однако через несколько дней в английских газетах можно было
прочесть: китайская авиация совершила налет на аэродром близ Тайхоку на
острове Формоза. Предполагают, что в армии Чан Кай-ши появилась морская
авиация. Налетом уничтожено более сорока самолетов, два склада с
авиационными частями, цистерны с большим запасом горючего. Погибло около
двадцати летчиков и столько же ранено.
Сообщалось также, что на международной бирже резко упал курс японских
ценных бумаг. Это тоже связывали с налетом китайской авиации на Формозу.
А ван ю-шины сидели в тот вечер и праздновали День Красной Армии. С полета
на Формозу они вернулись без единой потери.
В штабе китайских войск тоже ликовали по поводу успеха - еще бы, впервые
японцам нанесли такой удар. Через несколько дней супруга генералиссимуса,
мадам Чан Кай-ши, которую прозвали "далай-дама", устроила пышный прием в
честь добровольцев. Она охотно заменяла генералиссимуса, была оживлена, и
юркая ее фигурка мелькала среди гостей. Мадам властно отдавала
распоряжения, расточала похвалы. Военный министр Хо Ин-цин тенью ходил за
супругой генералиссимуса, улыбался и одобрительно кивал при каждом ее
слове. Мадам наслаждалась выбранной себе ролью, купалась в чужой славе.
Все выглядело роскошно во дворце губернатора провинции. На дверях зала
колыхались бамбуковые гардины, прозрачные, будто сделанные из легкой
ткани. Они, как водяные струи, переливались при дневном свете. У окна
плоский, как ширма, аквариум, с причудливыми китайскими рыбками. На стенах
картины, и среди них одна с изображением сосны и журавля: символ
долголетия и счастья. Ну и, конечно, сама мадам Чан Кай-ши в элегантном
европейском костюме.
По случаю торжества добровольцы сменили комбинезоны на черные костюмы, все
при галстуках, в белых воротничках.
Сначала мадам наградила всех памятными значками: распростертые эмалевые
крылья с золотистыми звездочками - по числу сбитых самолетов. Затем
начался а-ля фуршет, слуги разносили на глянцево-черных подносах рюмочки
маотая, сандвичи с диковинной, пропитанной уксусом рыбой, и летчики, стоя,
с тарелками в руках, отведывали незнакомые яства.
Все было чинно, благопристойно, как в Кантоне за торжественным ужином,
только на более высоком уровне. Мадам пожимала руки, липкими глазками
вонзалась в лица советских добровольцев и говорила, говорила без умолку.
Вадим немного говорил по-английски. Они стояли втроем: он, Тимофей Крюкин
и Антон Якубенко. Крюкин все больше хмурился.
- Ты что?
- Да, ну их... - неопределенно ответил Тимофей.
К ним подошла мадам Чан Кай-ши, сзади нее военный министр. Вадим отвечал
на ломаном, непослушном ему английском языке. Она смотрела на них
покровительственно. Взяла Тимофея за руку, погладила. Когда отошла,
распространяя аромат терпких духов. Крюкин поморщился и негромко сказал:
- Ну и липкая ж баба, как...
С его языка едва не сорвалось нецензурное слово. Взглянул на Андрея -
заместителя командира по политчасти, в глазах его смешливые искорки. Все
же он предостерегающе сказал:
- Ты чего, Тимофей, мы ж на приеме...
- А, ну ее к бису... Императрица!
Он взял с подноса рюмку маотая и опрокинул. Рюмка как наперсток в огромной