"Владимир Кормер. Крот истории " - читать интересную книгу автора

есть, чутье безошибочное. Нюх собачий! Причем у всех, у всех, сверху донизу.
Не думаю, что когда мое дело обсуждалось, хотя бы однажды вещи были названы
своими именами. Уверен, почти не произносили и слов. То есть говорено было,
разумеется, немало, но о чем? - об укреплении аппарата, о кадровой политике,
об очередных задачах и так далее. Ясно, что каждый держал в уме при этом
меня, говорил, конечно, лишь обо мне, я как бы стоял у них у всех перед
глазами. Но прямо обо мне ни звука - все схвачено на лету, с полунамека.
Кивок-другой, понимающий взгляд, деловое выступление об отдельных случаях
несоблюдения сроков выполнения заданий, развернутое решение о подготовке
отчетов к... И лишь как бы между прочим, вскользь - "от Кольцова, видимо,
придется отказаться..." Самая главная б..., мелкий подонок, спрашивает: "Как
его самочувствие?" - "Без изменений". Конец, все согласны. Тому, кто знаком
с работой нашего аппарата, это не в диковинку. Это отработанный стиль, нет -
это принцип, в нем вся сила, в нем - все! Я сам владел этим искусством -
знать и понимать без слов! Быть хорошо информированным! Знаете, как говорят:
"Кто такой оптимист? Это хорошо информированный пессимист!"... Нет, быть
информированным не значит - знать мнение руководства. Дураки те, кто
полагает, будто выражение "есть мнение" подразумевает: "руководство решило
так". Нет, мнение существует до руководства и помимо него, оно неуловимо,
оно рождается как бы само собой, оно рассеяно в воздухе, оно есть!
Руководство лишь пассивный участник его формирования, один из участников, не
более, руководство само испытывает давление этих флюидов и лишь задним
числом их узаконивает, резюмирует, преобразует в директиву... Что вы
сказали? Очень интересно? Да, я мог бы рассказать вам много интересного, о
чем вы даже не подозреваете. Те, кто не видел, не представляют себе этой
механики, а те кто видел, об этом молчат, потому что им за молчание платят.
И хорошо платят! Вот где по-настоящему: "молчание - золото"! И мне платили
за то, что я молчал, и теперь платят, дают на хлеб с маслом, потому что
верят, убеждены, что я буду молчать, а если б не верили, то и не платили бы,
и не только не платили бы, а и вообще могли бы... Но ведь я и молчу?! Я и
вам ничего не говорю, верно? Что?! Почему, если я один раз их доверия
лишился и они меня убрали, почему же они притом все-таки убеждены, что я
буду молчать, то есть некоторым образом мне все-таки доверяют?.. Это вопрос!
Ха-ха-ха!.. Ха-ха-ха! Я считаю, что все потому, что они так и не могут
поверить, что я дошел до черты, до последнего предела, за которым уже ничего
не страшно. Всех обстоятельств моего дела они ведь так-таки и не знают,
предпочли выяснение свернуть, расследование прикрыть, испугались, что
полезет совсем уж страшное. Предпочли до сердцевины не докапываться, в
глубину не соваться, думать, что это так - пустяки, обычная слабость,
переутомление, человек не выдержал, сдал. Страшно заглядывать в бездну-то! И
обыкновенный опыт подсказывает: лучше дела не раздувать, спустить на
тормозах! Они же мудрецы! Иначе и на них тень падет, и о них узнается
что-нибудь, и о них самих скажут: "вот вы какие оказываетесь, вот что там у
вас творится, надо и вас проверить как следует!" А таких, конечно, наготове
стояло уже немало. Вот они и постарались поскорее списать все на болезнь, и
меня поскорее - в госпиталь, под опеку: полное спокойствие, никаких
посещений, кроме жены, ну а уж жена, бывшая жена, человек умный, четкий, ей
два раза объяснять не надо... А связи у нее такие, что из тех, кто хотел бы
подступиться, никто не мог... Спасла меня, спасла!.. Только не знаю, зачем?
Но ей, ей-то понятно зачем, а мне зачем?! Это как самоубийцу спасти от